Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Соломия вздохнула и вернулась в дом. А потом появилась Лина.

У него на мгновение перехватило дыхание: в этом году они виделись ночью, и наконец он разглядел ее под дневным светом.

Если красота Соломии походила на темный мед, чья тягучая привлекательность привлекает к себе взгляды мужчин и женщин, то красота Лины была медом светлым — легким и пряным, похожим на молодой цветок, который еще не расцвел и не понял силы собственной красоты.

Северин широко усмехнулся, но она не ответила на улыбку. Подошла быстро, откинула тяжелые волосы за спину, посмотрела нехорошо.

– Ты нарушил слово, – сказала Лина без поздравлений.

— Да, я писал, что...

— Я прочла все, что ты писал, и сожгла эту писанину.

Внутри оборвалось. Северин захотел оказаться далеко отсюда, проснуться у костра от затыльника Вишняка, потому что уснул на чатах... Но он стоял перед мечтательной девушкой, которая пленила его мысли, которая наконец стояла в нескольких шагах от него, холодная и прекрасная, и слышал каждое ее слово.

– Слушай внимательно, – продолжала Лина наставническим тоном, который он ненавидел. – Между нами ничего не было, ничего нет и ничего не будет. Возвращайся на свою волчью тропу, характернику. Жизнь длинная, найдешь себе девушку.

– В чем дело, Лина? – спросил Северин. – Я не желаю искать другую. Я уже нашел тебя и не понимаю, почему должен это забыть!

— Я не желаю отдать сердце тому, кто потом появится на пороге с ребенком и просьбой его воспитать!

Несколько секунд Северин не понимал, к чему она сказала. А потом понял.

Он всегда избегал мыслей о том, как связаны его отец и Соломия. Никогда не хотел этого знать, никогда не спрашивал, потому что знал, что ответа ему не понравятся.

– Растерял все слова, которыми меня хотел поразить? – продолжала Лина беспощадно. — Уезжай отсюда, сероманец, да не возвращайся никогда.

Но Северин не затем нарушил приказ, чтобы поехать так просто.

— Ты нарочно обижаешь меня? — спросил, проведя рукой по серебряной скобе, которую получил за несколько минут до их встречи.

– Тебя нелегко обидеть.

— Лина... Неужели в ту ночь ничего важного не произошло? Ты действительно ко мне ничего не чувствуешь?

Она рассмеялась, коротко и насмешливо.

– Боюсь даже предположить, что ты себе успел придумать. Поэтому скажу так, чтобы не оставить ни одной щели для домыслов.

Лина смотрели на него, словно на чужака.

— У ведьм также есть ночи инициации. Иногда им нужен мужчина. И тебя я выбрала как самого приятного из остальных. Ты был частью моего посвящения, Северин, — она впервые назвала его по имени. – Не более того. Разумеется?

Теперь он действительно растерял все слова.

Не проронив больше ни звука, Северин развернулся от девушки, о которой мечтал последние месяцы, и запрыгнул в седло. Мудрый Шаркань пошел осторожным шагом, не дожидаясь приказа.

Лишь часть ее посвящения, не более того. Северин сгорбился в седле. За эту осанку Захар всегда его ругал.

«Самый приятный из остальных».

Он ощутил на спине взгляд. Оглянулся: неужели смотрит вслед?

У плетня никого не было. Даже ее прощальный взгляд ему померещился.

Он потерял счет времени и встрепенулся, когда Шаркань вынес в корчму — знал, умник, куда нужно ехать. Как во сне, характерник спешился и вошел внутрь.

От пробуждения Северин ничего не ел, так что перед долгим возвращением и наказанием от брата Кременя, к которому теперь безразлично, должен был набраться сил. Есть не хотелось, пить не хотелось.

Жить не хотелось.

— Эй, Северин!

Кобзарь Василий Матусевич приветливо махал ему из-за стола. К стене рядом с ним прижималась бандура в лакированном чехле.

– Овва! — удивился Чернововк и шлепнулся на скамью напротив. – А тебя сюда как занесло?

— Да я же из-под Славуты! Посетил родителей, больше года их не видел, ведь после отклинщины прямо в Киев двинулся... Денег принес, вы же мне целую кучу золота отвалили! А теперь направляюсь на юг, хочу перезимовать на берегу Черного моря, создать несколько собственных дум, - Василий позвал корчмаря и заказал завтрак. — Позволь тебя угостить, друг.

– Спасибо, – Северин подумал несколько секунд и добавил. – Возьми еще водки.

– Утром? Охотно, — кобзарь крикнул, чтобы к заказу прибавили водку. – Что случилось? Ты будто привидение увидел.

- Ох, Василий...

После пары рюмок Северин решил поведать свою историю. Видимо, провидение послало ему кобзаря, ведь быть искренним легче всего с незнакомцами.

Под историю злополучной любви водка пошла как в сухую землю. Кобзарь и характерщик справились с первым штофом и после недолгих раздумий заказали второй.

Василий существенно отставал, а Северину нравилось напиваться, хотя недавно он клялся, что никогда в жизни так не будет поступать. Просто тогда Северин не знал, что словосочетание «разбитое сердце» звучит совсем не так больно, как чувствуется на самом деле.

– Нарисовал себе счастливых картин будущего! Она ко мне во снах постоянно приходила. Я думал, что оно не просто так, может, она намекает на что-то или даже наворожила... И что? Болдур, — Северин ударил кулаком по столу, рюмки подпрыгнули. – На самом деле я для нее как эта водка. Заказал, напился, забыл. Я просто был прутиком, самым приятным из всех окружающих прутней!

Последнюю фразу он проревел так громко, что на него оглянулись, однако Северину до этого было безразлично. Василий грустно покивал, а Чернововк взял кислую капусту и принялся ее жевать, почти не чувствуя вкуса. Он забыл, что собирался как можно скорее возвращаться к шайке.

- Трагедия, - кивнул Василий. – Ох, женщины! Ни черта у них не понимаю, хотя все почему-то думают, будто кобзари знают толк в девичьей душе.

— Это не просто девушка, друг мой, а ведьма, настоящая ведьма, у нее даже глаза ведьмские: левое зеленое, а правое каре... Видят Потусторонний мир. Очаровала, поиграла и разбила меня, как пустую бутылку...

— Северин, об этом целую думу можно написать, — мечтательно сказал Василий. – Слушай, это будет невероятно! Несчастливая любовь молодого характерника и молодой ведьмы... Таков мощный сюжет! Если ты не против… Я могу написать! Действительно!

— Пиши, черт возьми, хоть трагедию в трех актах, мне все равно, — Северин снова выпил. — На-Сраке-Чиряк дает мне по жопе... Но тоже безразлично.

Он снова пил, тосковал, старался вернуться к Лине и высказать ей все, что о ней думал, достойными Гната словами. Василий