Моя чужая новая жизнь - Anestezya

Не собираюсь я возвращаться в чужую хату, хозяйка которой больше никогда не вернётся. Я сейчас не доверяла никому. Вдруг ещё кто-то из местных явится за сатисфакцией? Или эсэсовские гады захотят выяснить подробности, что там случилось в лесу?

— Я никуда отсюда не пойду! — Вилли грозно навис надо мной, и я отпрянула подальше, практически усевшись на собственный стол. — И вообще если кому и нужно успокоиться так это тебе!

— Вам обоим стоит успокоиться, — оказывается, наши вопли уже какое-то время слушает Штейнбреннер. — Лейтенант, у вас остались какие-то вопросы? Лично мне картина вполне ясна. Эрин оказалась самой лёгкой мишенью для нападения. Вы сомневаетесь в том, что русские настолько нас ненавидят, что готовы были повесить безобидную девчонку?

— Нет, конечно вы правы, — отступил Винтер.

— Эрин, вам действительно стоит вернуться к себе и постараться отдохнуть, — почти заботливо сказал он.

Я помотала головой:

— Я… я не могу вернуться в тот дом. Если вы не против, я останусь здесь.

— И как вы себе это представляете? — улыбнулся он. — Вам надо нормально выспаться.

— После ночёвки на морозе мне уже ничего не страшно.

Штейнбреннер прошёл к своему столу, повернул ключ в ящике, порылся, доставая какой-то пузырёк. Я отстранённо смотрела, как он наливает в стакан воду, размешивает порошок.

— Выпейте это, — он протянул мне стакан. — К сожалению, снотворного у меня нет, но морфий тоже сойдёт.

Чего-о-о? Я не собираюсь пить эту дрянь.

— О, не стоит, я… я уже успокоилась.

— Не спорьте, пейте, — он настойчиво подтолкнул стакан. — Конрад проводит вас в мою квартиру. Это рядом со штабом, так что можете спокойно спать, зная, что вы в полной безопасности.

Так, ну от одного раза привыкания не случится, тем более в это время морфием что только не лечили. И снотворное, и обезболивающее, и даже средство от кашля. Бр-р-р, мерзость похуже любого самогона.

— Герр штурманнфюрер, я не могу позволить, что бы вы терпели неудобства. Эрин может остаться у меня, — перехватив мой скептический взгляд, он добавил: — Я всё равно собирался патрулировать село. Если русские пойдут в атаку, по крайней мере мы будем готовы.

Мне не хотелось пользоваться гостеприимством ни одного из них. Вилли, потому что бесил невероятно, Штейнбреннера, потому что… Да потому что не верю в его бескорыстные мотивы. Мало ли, ещё явится утешать, но решать что-то нужно.

— Герр Штейнбреннер, я безусловно благодарна вам за заботу, — скромно проблеяла я. — Но выгнать вас из дома мне не позволит совесть. Раз уж лейтенанту всё равно предстоит бессонная ночь, я, пожалуй, приму его предложение.

Этот змей вроде как понимающе улыбнулся:

— Как хотите.

Мне пришлось подождать ещё наверное с полчаса, пока Вилли натрендится по телефону и отправит на позиции парней.

— Пойдём.

Ну наконец-то, а то я уже готова уснуть прямо здесь.

— С чего такая забота, герр лейтенант? — усмехнулась я, закрывая дверь. — Мы же оба знаем, что ты меня терпеть не можешь. Надеюсь, не надумал придушить меня по-тихому подушкой?

— Я стараюсь справиться с этим соблазном, — в тон мне ответил он.

По ходу морфий меня догнал — вроде идти всего ничего, а ощущение будто я разряжена в ноль. Голос Вилли то становился неестественно громким, то куда-то удалялся.

— … это не ненависть, Эрин. Я безумно устал… Ни с одним солдатом я столько не возился… Тебя не в чем обвинить, но ты постоянно встреваешь в какую-нибудь беду… Надеюсь, ты не передумала перевестись из моей части…

Моя злость постепенно перегорала. Он в общем-то прав. И в том, что меня подозревает, и в том, что мне не место на фронте, да и насчёт Фридхельма тоже. Вильгельм остановился перед крыльцом, нащупывая в кармане ключи, а я словила неслабую карусель. Ощущение было как в тот единственный раз когда я перепила и всю ночь ловила вертолёты.

— Что с тобой? — нахмурился Вилли. — Тебе плохо?

Не-е-ет, мне хорошо. Штырит так, что наверное скоро радужных единорогов из волшебной страны видеть начну. Может быть всё-таки последние месяцы — это одна большая галлюцинация, и я однажды проснусь в своем мире?

* * *

…Автоматная очередь, удушливый дым клубится между разрушенных домов. Тела… Так много окровавленных тел, беспорядочно лежащих на снегу. Солдаты продолжают расстреливать всех, кто пытается убежать, скрыться. Крики, стоны, хохот. Я держу в руках пистолет и тоже стреляю — молодой парень падает как подкошенный. Я медленно перевожу взгляд на свои руки, словно не веря, что только что застрелила беззащитного человека, и вижу, как с пальцев струйками стекает кровь. Я отбрасываю пистолет, давясь немым криком, пытаюсь вытереть кровь хотя бы об снег, но её все больше. Кровавые ручейки пачкают шинель, стекают на белоснежный снег, а дикая вакханалия продолжается.....

Сон был настолько реальным, что проснувшись я какое-то время тупила, пытаясь понять, где нахожусь. Последним, что я запомнила, была обалдевшая мордаха Вилли, когда я без предупреждения отключилась у него на пороге. Ну чё, молодец. В постельку уложил, одеялком укрыл. Представив, как он чертыхался, стягивая с меня шинель и сапоги, я улыбнулась.

Я поискала глазами часы. Ничего себе, проспала почти сутки! Пить хочу дико, да и поесть бы не помешало. Не говоря уже о том, что бы умыться и как-то привести себя в порядок. Мой ранец обнаружился на ближайшем стуле, и по пути к умывальнику я заметила на столе пол-булки хлеба и кувшин с молоком. Да уж, ответственность у Винтера видимо идёт встроенным девайсом.

Снова укутавшись как капуста, я выползла на крыльцо. Наверное надо явиться в штаб, узнать, что в мире делается, но в штаб я не дошла. Замерла на пороге, не в силах сделать ни шагу. Главная улица деревни была усеяна телами. Мужчины, женщины, дети. Что здесь произошло, и где все? Я медленно пошла по истоптанному окровавленному снегу и отшатнулась, наступив на тряпичную куклу. Чуть дальше лежала женщина, прижимая к себе маленькую девочку, а рядом тяжело привалился к забору старик. На его груди виднелись кровавые пятна, взгляд открытых глаз был устремлён в небо. Вскрикнув, я заметила подружек Нины. Девушки обнялись в напрасной попытке защититься от пуль.

— Фройляйн? — я вздрогнула, почувствовав, как на