Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

вот беда: второй этаж киновии бесследно исчез, уступив место аккуратным рядкам увядающей зелени, плетям лоз и нацарапанному мелом призыву: «ШЕЛКА В КАЛЬДЫ!»

– Сиба? – негромко, будто откуда-то издали, донесся до нее голос майтеры Мяты. – Сиба, что с тобой?

Кривые буквы и крылокаменная стена тут же распались на цифры.

– Сиба?

– Да. Да, я шла наверх, не так ли? Навестить майтеру Бетель, – откликнулась майтера Мрамор, рассудив, что это уж точно не встревожит робкую, крохотную майтеру Мяту. – И лишь на минутку вышла сюда, слегка поостыть.

– Боюсь, майтеры Бетель с нами больше нет, сиба. Быть может, ты хотела сказать «навестить майтеру Розу»?

– Да, сиба. Да, в самом деле.

Так, хорошо. Вот эти полосы пляшущих цифр – определенно ступени, только куда они ведут? К дверям или на верхний этаж?

– Должно быть, я несколько сбита с толку, майтера. Сегодня так жарко…

Плеча коснулась чья-то рука.

– Мужайся, сестра. Быть может, тебе тоже понравится так обращаться ко мне? Мы ведь с тобой вправду сестры.

Перед глазами время от времени мелькали ступени настоящей лестницы под узкой полоской ковра со стершимися узорами, который ей столько раз доводилось подметать… Еще немного, и коридорчик закончился дверью в угловую спальню, в спальню майтеры Розы. Постучавшись, майтера Мрамор с удивлением обнаружила, что костяшки пальцев прошибли полотно двери насквозь, и разглядела внутри, за проломом, до сих пор лежащую в постели майтеру Розу – рот и глаза открыты, по щекам, словно черные оспинки, расползлись мухи…

Войдя в комнату, майтера Мрамор разорвала от ворота до подола ветхую ночную рубашку майтеры Розы, обнажив ее грудь, сбросила одеяния, аккуратно накинула их на спинку кресла, вскрыла собственную грудную клетку и словно бы нехотя принялась за обмен агрегатами. Кое-что из принадлежавшего усопшей сибе, вставив на место и испытав, пришлось забраковать.

«Сегодня тартлица, – подумалось ей, – однако майтера ушла от нас, а посему содеянное нельзя счесть воровством. Так, это мне ни к чему…»

В стекле на северной стене возникло изображение рыбачьей лодки, мчащей по озеру на всех парусах. Рядом с кормчим стояла обнаженная девушка со сверкающим перстнем на пальце, и майтера Мрамор, также обнаженная, поспешила отвести взгляд.

Голова Шелка болезненно ныла, веки словно бы склеились намертво. Низенький, толстый, но отчего-то огромный, над ним, сжав кулаки, дожидаясь, когда он откроет глаза, возвышался советник Потто. Где-то там… где-то там должен быть мир и покой. Поверни ключ в обратную сторону, и танцовщики поведут пляс от конца к началу, и музыка заиграет задом наперед, и минувшие ночи вернутся…

Тьма. Мерный, невообразимо умиротворяющий глухой стук. Колени подтянуты кверху, руки молитвенно сложены у груди. Бессловесное созерцание, отсутствие надобности в пище, в питье, в дыхании.

Подземный коридор – сумрачный, теплый, но с каждым шагом вокруг все холодней. Страдальческие вопли, рука идущей рядом Мамелхвы в его ладони, крохотный иглострел Гиацинт, тявкающий, точно терьер…

– Сколько тебе заплатили?

Удары швыряют то вправо, то влево, голова мотается из стороны в сторону.

Пепел. Невидимый, но от него першит в горле.

– Вот, здесь.

– О чем ты успел рассказать Крови?

Лавина огня. Утренние молитвы. Лимнинский мантейон в каких-то тридцати кубитах, но все равно что в тысяче лиг от него.

– Сзади! Сзади!

Разворот. Выстрел.

Фонарь погибшей незнакомки. От пожранной пламенем свечки осталось не более четверти. Мамелхва, раздувающая уголек, чтоб запалить фитиль.

– Я – верный гражд…

– Советник, я – верный гражд…

Рот полон крови.

– Поднявший руку на авгура…

– Сколько…

Приоткрыв правый глаз, Шелк не увидел ничего, кроме серой, как пепел, стены, и вновь смежил веки.

Ведя счет выстрелам, он вдруг вновь оказался в той памятной харчевне неподалеку от мантейона на Солнечной.

– Ну, патера, во-первых, в моем помещается намного больше игл… стены толстые, прочные, и дверь тоже. Здесь ведь раньше, в старые времена, Аламбрера была…

Дверь отворилась, и порог переступил Потто с их ужином на подносе. За ним следовал сержант Песок с ящиком и этими ужасными стальными прутьями.

– Назад! Назад!

Вот он на коленях посреди груды пепла, руки роют, копают, а бог с целым пятком игл в груди еще стоит на границе освещенного фонарем круга, утробно рычит, брызжа слюной пополам с кровью. Где-то неподалеку грохочет пулевое ружье, выстрел разносится гулким эхом под сводами коридора…

– …ты ему отдал?

Стальные прутья сдавливают пах. Рука Песка проворачивает коленчатый рычаг, и его бесстрастное лицо смывает волна нахлынувшей боли.

– Он купил твой мантейон.

– Да. Я…

– …бессрочно? Он позволил тебе оставаться там неопределенное время?

– Да.

– Сколько угодно долго.

– Да. Я не знаю…

(Назад, о, назад бы, но течение слишком сильно!)

Левое веко Шелка дрогнуло, приподнялось. Крашеная сталь, серая, словно пепел… Протерев глаза, Шелк приподнялся, сел. В висках ныло, к горлу подкатывала тошнота. Серая комната довольно скромной величины, без окон… Кое-как справившись с дрожью, он обнаружил под собою невысокую, жесткую, очень узкую койку.

– А-а, очнулся! – раздался где-то рядом смутно знакомый голос. – Прекрасно. Мне как раз очень недостает собеседника.

Шелк, ахнув, моргнул и обнаружил перед собою доктора Журавля.

Журавль, озорно блеснув глазами, поднял кверху ладонь.

– Сколько пальцев?

– Ты? Мне снилось, что…

– Сцапали тебя, Шелк. Сцапали. И меня тоже. Сколько пальцев видишь?

– Три.

– Отлично. А день недели нынче?..

Тут Шелку пришлось призадуматься: вспомнить, какой сегодня день, оказалось не так-то просто.

– Тартлица? – с сомнением ответил он. – Похороны Дриадели выпали на сциллицу, к озеру мы отправились утром мольпицы, а там я угодил вниз…

– Вот как?

– Да. В эти вот подземные коридоры. И блуждал в них довольно долго. Возможно, сегодня уже иераксица.

– Неплохо, неплохо, только мы вовсе не в подземных коридорах.

– А где? В Аламбрере?

Журавль отрицательно покачал головой.

– Я обо всем расскажу, но объяснений потребуется немало. Прежде всего должен предупредить: вполне вероятно, они заперли нас вместе в надежде почерпнуть из нашего трепа нечто полезное. По-моему, тебе вовсе не хочется оказывать им этакую услугу, а?

Шелк кивнул головой, но тут же понял, как опрометчив был сей поступок.

– Мне бы воды хоть немного…

– Вода здесь повсюду, со всех сторон, однако, пока нам не соизволят – если вообще соизволят – ее принести, придется потерпеть.

– Советник Потто ударил меня кулаком, – пожаловался Шелк, осторожно погладив внушительную шишку над ухом. – Что было после, не помню. «Они» – это кто? Наш Аюнтамьенто?

– Именно, – подтвердил Журавль, присев рядом на краешек койки. – Надеюсь, не возражаешь? Пока ты лежал без сознания, мне пришлось сидеть на полу, а пол тут жутко холоден, да и для седалища жесток. Зачем тебя понесло на озеро, если не секрет?

– Не помню.

Журавль одобряюще закивал.

– Да-да, наверное, этой линии лучше впредь и держаться.

– Какие там линии! Мне… мне снились крайне странные сны, – заговорил Шелк,