Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Нет, он мне пока ни к чему.

– Тогда объясни, какая тебе забота, шпион я или не шпион, если ты не собирался выдать меня Аюнтамьенто?

– А я как раз собирался, если ты не поможешь спасти от Крови наш мантейон, – без околичностей отвечал Шелк. – А если поможешь, позволил бы тебе втайне покинуть город.

Усевшись в углу, как можно дальше от койки, он обнаружил, что Журавль нисколько не преувеличил: стальной пол вправду жуть как жесток и холоден.

– Но если нет, – продолжал он, – я замышлял… накатить на тебя лягвам. Так выразился бы любой из жителей нашего квартала, а я ведь тружусь не только ради Иносущего, в безграничной своей заботе о них стремящегося спасти наш мантейон, но и ради них.

Вздохнув, Шелк сбросил ботинки.

– Под «лягвами» они имеют в виду штурмовиков из городской стражи. Говорят, в зеленых форменных мундирах стражники – вылитые лягушки.

– Это я сам знаю. Но в подземелья-то ты зачем полез? Оттого, что я о них кое-кого расспрашивал?

– Правду сказать, нет, – признался Шелк, стаскивая чулки. – Лезть под землю я вовсе не собирался, хотя слышал о подземельях разное – будто там собираются круги черных механиков и так далее и тому подобное, но в схоле нам объясняли, сколь вздорны все эти россказни. Благодаря тебе и вот этой повязке я смог дойти до святилища Сциллы над озером, а пошел туда, поскольку его посещал комиссар Симулида, а особа, сообщившая мне об этом, говорила, что тебя весьма заинтересовал сей факт.

– Синель…

– Вовсе нет, – возразил Шелк и, помня, чем это кончится, но всем сердцем желая придать возражению как можно больше убедительности, решительно покачал головой.

– Да ладно, чего уж там. Пустяки это все. Я, кстати, послушал снаружи, как ты ее исповедуешь, только расслышал не так уж много. Жаль, этого не слыхал.

– То, чего не говорилось, услышать нельзя никак. Синель ведь каялась в собственных прегрешениях, а не в твоих.

С этими словами Шелк размотал повязку.

– Ну, будь по-твоему. А в туннелях талос Крови изловил и сдал тебя Потто?

– Нет, дело повернулось далеко не так просто, – не без колебаний ответил Шелк. – Наверное, признаваться в этом не слишком разумно, но если советник Потто велел кому-нибудь подслушивать нашу беседу – оно и к лучшему, ибо мне очень хочется очистить совесть от сего греха. Талоса Крови я убил. Вынужден был убить ради спасения собственной жизни, однако убийство претило мне в тот момент и сейчас претит в точно такой же мере.

– Убил… тем самым…

– Да, – кивнул Шелк. – Азотом, волею случая оказавшимся под рукой. Позже у меня его отняли.

– Так-так, понятно. Наверное, эту тему нам лучше закрыть.

– Тогда давай поговорим вот о чем, – предложил Шелк, встряхнув размотанной повязкой. – Ты крайне великодушно одолжил ее мне, а я отплатил за добро чернейшей неблагодарностью. Причина тебе известна – все те же надежды исполнить наказ Иносущего, оправдать его веру в меня, за двадцать три года жизни не оказавшего ему даже самых пустячных почестей. Но, как бы там ни было, держать ее при себе дальше я не могу и рад представившемуся случаю вернуть одолженное по принадлежности.

– Нет, я ее не приму. Остыла? Наверняка да. Хочешь, помогу с перезарядкой?

– Возьми, доктор, очень тебя прошу. Я ведь всерьез собирался вымогать у тебя деньги – немалые деньги, необходимые для спасения мантейона, и не заслуживаю твоей доброты.

– О доброте речи нет и быть не может, – объявил Журавль, подняв ноги на койку и скрестив их под собой. – Ты отнюдь не моя креатура, как бы мне ни хотелось приписать твое появление себе. Ты же – именно то, что нам требуется, знамя для виронской бедноты, а город, расколотый надвое, слишком слаб, чтоб помышлять о нападениях на соседей. Поэтому брось упрямиться, подзаряди эту штуку и перевяжи ногу заново.

– Я вовсе не собирался ослаблять Вирон, – возразил Шелк. – Подобного мне не поручено.

– А ты ни в чем и не виноват. Позиции города подорвал Аюнтамьенто, устроив покушение на кальда и захватив власть вопреки вашей Хартии и воле горожан… хотя после того, как Лемур вытрясет из тебя все возможное, твоей жизни это не спасет. Прикончит он тебя. Прикончит со мной заодно.

Шелк с грустью кивнул:

– Да, советник Потто тоже говорил нечто в том же роде. Но я надеялся и до сих пор надеюсь, что это всего лишь запугивание. Что он лишь грозится, однако, подобно Крови, даже не думает меня убивать.

– Сейчас дела обстоят совершенно иначе. О том, что ты отправился к Крови, вполне могла знать куча народу. А если тебя изловил и затащил в подземелья его талос, о том, что ты попал в руки Аюнтамьенто, скорее всего, не знает никто. Даже тот самый талос: ты ведь сам говоришь, что убил его.

– Действительно… никто, кроме Мамелхвы, схваченной вместе со мной.

– Мало этого, –  продолжил Журавль, – твоя смерть изрядно расшатает позиции Крови, а позиции Лемура с остальными, наоборот, укрепит. Я, правду сказать, удивлен, что тебя до сих пор не прикончили. Кстати, Мамелхва – это кто? Одна из тех ваших священнослужительниц?

– Одна из людей, помещенных Пасом в сей круговорот по его сотворении. Известно тебе, что часть их до сих пор живы, однако спят?

Журавль отрицательно покачал головой.

– Это тебе он… сам Пас сообщил?

– Нет, не Пас. Мамелхва. Меня схватили солдаты, а азот я, когда это случилось, оставил в коридоре, поскольку знал, что без обыска дело не обойдется. Тот коридор почти доверху завален пепельными россыпями – в них я его и закопал, когда солдаты вытаскивали меня из пепла.

– Хитро, хитро, – усмехнулся Журавль.

– Правду сказать, не слишком. Но я вот о чем собирался сказать: один из солдат показал мне спящих и объяснил, что они спят там со времен первых поселенцев. Одну из спящих, Мамелхву, вселившись в нее, разбудила Мукор, а я изгнал ее, о чем ты уже слышал.

– Да, помню.

– Вдвоем с Мамелхвой мы скрылись от солдат… боюсь, Молота за это накажут… однако, вернувшись за азотом, вновь угодили под арест. Меня заперли в какой-то комнате куда хуже этой и через некоторое время вернули мне ризы. Их я, за неимением лучшего, одолжил Мамелхве, а значит, ее, должно быть, снабдили приличной одеждой – по крайней мере, я всем сердцем на это надеюсь.

Ненадолго умолкнув, Шелк прикусил губу.

– Наверное, – продолжал он, – я мог бы пустить в ход азот и, вполне вероятно, убить обоих солдат, но… не смог. Рука не поднялась.

– Весьма похвально. А в повторном аресте, стало быть, участвовал сам Потто?

– Да.

– Живо сообразивший, кто ты такой, и…

– Я сам представился, – сознался Шелк. – То есть он спросил, как меня зовут, и я назвался. И нисколько о том не жалею. Я – верноподданный гражданин, в