"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 - Вадим Бурденя

— Сколько ты потерял? — прямо спросил Этериас.

— Больше трёх десятков гвардейцев. — тихо ответил король. — И ещё неизвестно, сколько погибнет от пожара, который до сих пор не потушили. Но, помимо этого, я потерял себя. Сегодня я убил человека.

— Ты убил? — глаза верховного иерарха широко расширились.

— Я убил. — мёртвым голосом подтвердил король.

Этериас поднялся и принялся расхаживать по кабинету из стороны в сторону. Убийство человека — пожалуй, наиболее осуждаемый как церковью, так и простыми людьми поступок. Нет, умом он знал, что это возможно, и они довольно давно выяснили, что мысленные блок неприятие подобных поступков — вещь искусственная, ограничивающая свободу… Вероятно, в пылу боя его друг сломал его, и всё же убийство есть убийство. Свободен ты или нет, выбор любого хорошего человека — не убивать других людей.

По крайней мере, если у тебя есть такая возможность. Иногда есть лишь выбор между своей жизнью или чужой…

— Я полагаю, у тебя не было иного выбора… — неуверенно протянул Этериас. — Он был убийцей, безу…

Кормир II внезапно взревел, сметая все бумаги и письменные принадлежности со своего стола, резким, невероятно быстрым движением достал меч и обрушил его на стол. Он с исступлённой яростью принялся рубить всё вокруг: стол и мебель, стеллажи с книгами и напитками… Этериасу даже пришлось отступить в угол, чтобы самому не быть разрубленным на куски.

Гнев короля был страшён, и глава церкви, впервые видевший друга в таком состоянии, мог лишь растерянно смотреть на него, не зная, что делать. Лишь когда в кабинете не осталось ни одного целого предмета мебели, верховный иерарх тихо произнёс:

— Хватит. Гнев не вернёт павших.

Король резко опустил оружие и словно сдулся, выпустим из себя весь воздух, в один миг превращаясь из яростного воина в сломленного человека.

Этериас мягко взял друга за руку и присел с ним на уцелевшую треть гостевого дивана.

— Я понимаю твой гнев на самого себя, но всё же… Я не уверен, что тот, кто пришёл сюда убивать заслуживает твоего снисхождения.

— Ты читал письмо? — мрачно посмотрел на друга король.

— Нет, но при чём здесь это? — вскинул брови волшебник. — Мы решили, что это ловушка, возможно, оно отравлено. Я взял его с собой, в сумке, но ещё не исследовал…

— Ну, моё точно не отравлено. — криво усмехнулся король, поднявшись.

Некоторое время владыка влиятельнейшего из королевств копался в порубленном на куски мусоре, а затем выудил оттуда искомое письмо, которое чудом уцелело в этом погроме. А затем молча вручил его Этериасу. Верховный иерарх с лёгкой опаской взял письмо, словно это была ядовитая змея, и внимательно вчитался в строки.

Его Величеству, благословенному владыке и королю Ренегона Кормиру II.

Знайте, если вы читаете это письмо, значит, я уже мёртв. Я пишу его с надеждой, что никому и никогда не придётся его читать, но если судьба распорядилась иначе, то пусть оно послужит вам предупреждением о грядущих событиях, что, несомненно, принесут боль и ужас в наши королевства. Незадолго до написания это письма я стал свидетелем ужасающих, вселяющих ужас в душу любого из рыцарей людей событий, жестокости и безжалостности которых нет и не может быть оправдания. И главной причиной и виновником этих событий является мой родной ученик, сэр Горд, рыцарь ордена странников и король славных земель Ганатры. Мне сложно сказать, что толкнуло его на подобный путь. Была ли в этом моя вина? Оказался ли я настолько ужасным наставником? Или, быть может, зло дремало в нём с самого рождения, а я оказался слишком слеп, чтобы разглядеть его в нём? А может, то было вмешательство иных сил за гранью нашего воображения, что превратили его в чудовище? Я не знаю ответа, но знаю, что чудовище, в которое превратился мой бывший ученик должно быть остановлено. Я видел, как по его приказу похищают людей, что бесследно пропадают. Я видел, как он без единого колебания убивал и отдавал приказы убивать и разрушать. Я был свидетелем неведомого, но чудовищного мистического ритуала, в котором принесли в жертву тысячи людей по его приказу: и действо это было столь ужасающим, что даже северные варвары, кои, согласно воззрениям жителей Арса невероятно жестоки к нам, людям, были в страхе от этого. Как долго это продолжается? И как много чудовищных преступлений осталось скрыто от моего взора, ослеплённого любовью к ученику? Я не знаю ответа, но знаю, что как рыцарь людей я обязан положить этому конец, даже если это значит убить другого человека. И хотя я не уверен, осталось ли в чёрном сердце моего ученика хоть что-то человеческое, я твёрдо знаю, что там осталось желание власти. Оно было в нём давно, с самого начала: и пусть желание рыцаря стать достойным лордом или даже королём никогда не было пороком, я уверен, его желание простирается куда дальше. Нет, мой бывший ученик хочет большего, чем быть просто королём. Он хочет властвовать над всем королевствами, и, быть может, даже больше. Если вы читаете это письмо, значит, я провалился и не смог убить своего бывшего ученика. Я хотел сделать это втайне, секретно, дабы никто никогда не узнал, как низко могут пасть даже величайшие из рыцарей, и как чудовищно жестоки бываем мы, люди. Я знаю, мне, как воспитавшему подобное чудовище, нет и не может быть прощения, но молю вас: ради вашего же собственного блага и блага всех людей в королевствах вы должны остановить то чудовище, в которое превратился король Горд. Сим письмом я также лишаю его рыцарского достоинства и членства в ордене странствующих рыцарей, как магистр, и призываю каждого человека в королевствах, благородного или нет, любыми способами остановить его, чтобы раз и навсегда положить конец его преступлениям. Я оставлю это письмо вернейшему из своих воинов, что я знаю, и пошлю копию к верховному иерарху церкви, дабы быть уверенным, что оно точно достигнет адресата.

Кадоган Бессмертный, магистр ордена странников.

Письмо выпало из рук верховного иерарха, едва он дочитал его.

— Это же значит…

— Это значит, что я убил невинного человека. Возможно, вернейшего из рыцарей, что я когда-либо знал. Героя, что просто выполнял приказ. — мрачно кивнул Кормир II. — И что мы устроили ловушку там, где нужно было просто дать аудиенцию. Добро пожаловать в клуб чувства вины.

Король, пошатываясь, подошёл к разрубленному