Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Голос гремит по цеху, как лом по бочке. Снага замирают. Один с кулаком на взмахе так и не завершает удар. У другого в руке — тактический пояс, сорванный с кого-то из наших. Он смотрит на него секунду, будто не понимает, что держит, а потом разжимает пальцы. Пояс шлепается на бетон.

Соль срывается с мотоцикла. Мы встречаемся взглядами.

— Андрюха! — орет она. — Это мясо! Оно… это от него!

У меня в голове что-то щелкает. Точно. И…

— Надо закрыть фуру!

Включаю.

Я продляю этот момент застывшего времени — для всех, кроме меня и Соль. Слишком уж неустойчиво равновесие. Слишком безумны глаза этих снага вокруг меня. Слишком парит это мясо.

Мир тянется, как резина. Пыль летит медленно. Я и Соль действуем синхронно. В том времени, что показывают мои часы.

Я бегу к борту фуры. Она — с другой стороны.

Створки распахнуты, внутри открытые ящики — нормальное мясо! Тяжелый запах не от него. Просто сам воздух тяжелый. Его не вдохнуть. Но надо.

Вцепляюсь в створку. И она тоже тяжелая. В замедлении словно еще тяжелее. Глядим друг на друга — я и Соль… Надо! Сдвигаю свою. Напротив меня Соль с усилием делает то же самое… Створки с грохотом, лязгом, сотрясением корпуса — закрываются. Все.

Отпускаю.

И все возвращается сразу. Шум. Крик. Треск. Темнеет в глазах, но…

— Надо отогнать фуру!.. — кричит Соль. — Ай!

Оставив меня, тенью скользит к кабине, взлетает по лесенке. Фура с гудением трогается — и выкатывается прочь из ангара. На воздух.

Я стою, уперев руки в колени. Дышу, как учили. Чувствую, как течет пот по шее. Не свались на этот бетон, Усольцев. Эх, надо было котлету на обеде попросить…

Позади снова орет этот мужик с мотоцикла. Ему бы к нам ротмистром.

— Встать! Очнуться! Вы на работе, снага, а не на бойне! Я сказал: очнуться!!

И замершие рабочие-снага действительно начинают отмирать. Разжимают сжатые кулаки, оглядываются. Один садится прямо на бетон. Другой с изумлением вытирает кровь, что течет из носа. Третий, шатаясь, направляется проверить того, что проехался на тележке. Да, несколько нелюдей в отключке… но живы.

У нас по-прежнему без сознания шофер, Ганя бледный, как лист бумаги, да и Федор, кажется начинает плыть: магия далась нелегко.

Рослый снага сходит с мотоцикла. Не торопясь. Шествует к нам. Лицо черное от злости, но голос уже ровный:

— Сели на свою тарантайку — и вон с моего завода.

Отчего-то не хочется с ним спорить.

Глава 17

Соль. Мир устроен так — мы или они

Провожаю взглядом увозящую курсантов кастрюлю на колесах и без сил приваливаюсь к бетонному забору. Господи, только б никто не подох по дороге к этой их Морготовой базе… Там-то уже магтехническая медицина и полумертвого на ноги поставит. Погрузили вроде всех еще живыми. Но если кто-то из опричников сыграет в ящик — нам кабзда.

А может, зря я за них переживаю. Нам, похоже, в любом случае кабзда. Вопрос, пожалуй, в том, кому именно «нам». Кого сейчас пытались через эту дичь с магией крови подставить? Генриха и его снага, а заодно и всех снага города, включая моих? Или все-таки курсантов? Их же тут неиллюзорно могли перебить, и вся недолга. Мясопродукт мой Андрей был так же растерян, как и я. После Хтони я верю ему, как себе. Черт, забыла оставить Мясопродукту свой телефон, а лучше бы нам быть на связи…

Тащусь обратно к злополучной фуре — по счастью, у всех хватило мозгов не открывать больше дверцы рефрижератора. Генрих все еще орет на своих снага, и многие наполовину вышли из сомнамбулического состояния. Так вот что такое военный вождь в активной фазе… Когда он поднялся в стременах мотоцикла, от него в беснующуюся толпу исходили своего рода волны — но это не было похоже ни на что из той магии, с которой я сталкивалась прежде.

Когда я приближаюсь, Генрих заканчивает орать, подходит к кабине фуры и поднимается на водительское место. Запрыгиваю с другой стороны на пассажирское сиденье:

— Куда ты ее поведешь?

— К Печи, — по интонации ясно, что Печь эта — с большой буквы. — Мы там сжигаем просрочку и брак.

Хватаю его за рукав:

— Погоди! Нельзя ничего сжигать — это улика! Нам же нужно найти, кто накачал мясо ставленной кровью!

— Нет, — жестко говорит Генрих. — Я не позволю этой дряни остаться на моей территории. Вообще нигде ей не позволю остаться. Ставленная кровь — яд для нашего народа. Она может вернуть нас в то полузвериное состояние, от которого мы столько веков уходили. Как ты говорила… только не в мою смену.

Открываю рот, чтобы возразить, но слова застревают в горле, тело обмякает в кресле. Кажется, сейчас от Генриха исходит та же волна, что во время безобразной свалки у фуры… да, как это ни обидно, на меня оно тоже действует.

А если он хочет уничтожить улики… потому что они указывают на него? Черт, я же ничего не могу ему сделать, когда он такой — вообще ничего! Просто физический какой-то блок на любое противодействие…

Генрих кладет мне руку на плечо. Вздрагиваю всем телом… напрасно — это дружеский жест, намерение считывается по запаху тела.

— Прости меня, Соль. Я не должен был применять сейчас власть — только не к тебе. Обещаю, это не повторится. Никогда.

У меня отваливается челюсть. Больше всего из произошедшего за этот невыносимо долгий день меня изумляет, что Генрих просит прощения.

— Для меня все это тоже непросто, — тихо говорит он. — Нужно срочно сжечь ставленную кровь, но следы можно будет потом восстановить и по пеплу. Пожалуйста, дождись меня в офисе. Я сделаю что должно, а потом мы вместе решим, как действовать дальше. Вита — вы встречались, это моя ассистентка — проводит тебя.

Киваю. Наверно, я могу сейчас покинуть этот Морготов мясокомбинат и забыть обо всем, что тут случилось. Может, это было бы мудрое решение. Но где я — и где мудрость?

Вылезаю из кабины. Ко мне тут же подходит длинноногая блондинка. Мы и правда встречались — сперва здесь, а потом она приезжала за мной к вилле Барона. Только сейчас соображаю, что это она и вызвала Генриха по телефону. Естественно — Вита же человек, ставленная кровь на нее