Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

только когда иначе никак. Про магию вообще известно подозрительно мало, однако ходят слухи, что маги-люди, особенно молодые, даже туалетную бумагу от рулона заклинанием отрывают. Мясопродукт мой Андрей, впрочем, ни в чем подобном не замечен, но может, он просто не умеет.

Повинуясь жестам и голосу Токс, пепел взмывает в воздух и принимает причудливые формы, которые перетекают друг в друга, словно узоры в калейдоскопе. Кажется, на доли секунды в нем появляются контуры фуры, стройная женская фигура, чьи-то перекошенные от ярости лица… Вряд ли — скорее, это то, что я ожидаю увидеть. В этой пепельной метели при желании можно разглядеть что угодно.

Наконец крупинки замирают в сложном трехмерном узоре.

— Я стабилизировала рисунок, — поясняет Токс, собирая волосы в узел. — Дня три точно продержится. В этот срок нужно вызвать эксперта из Государева Бюро Расследования Магпреступлений. Опричный эксперт здесь нежелателен — опричники могут оказаться заинтересованной стороной. Кажется, у Бюро есть отделение в Южно-Сахалинске, иначе придется выписывать эксперта с материка…

— И почему поближе никого нету? Маги что, редко совершают преступления?

— Видишь ли, база эфирных отпечатков всех зарегистрированных магов — не такая вещь, которая будет доступна в любом районном отделении милиции. Кто контролирует магов, тот контролирует все… Ладно, наша работа здесь окончена. Поедем же домой.

— Подожди немного, я забегу попрощаться с хозяином этого места.

Токс бросает на меня уничтожающий взгляд, но нехотя кивает:

— Ненадолго. Я подожду у машины.

Вприпрыжку бегу к офису Генриха, но он уже ждет меня у входа в ангар. Отчитываюсь:

— Ну все, там на три дня все зафиксировано. Дальше надо вызывать эксперта из этого, как его, Государева Бюро.

— Я уже вызвал. Будут собирать комиссию и ставить портал из Владивостока. Завтра к рассвету обещали быть.

— Ну вот и хорошо, вот и славненько. Дальше вы тут тогда без нас управитель?

Генрих слегка улыбается и смотрит на меня с необычной для него мягкостью:

— Да, конечно, Соль. Я благодарен за помощь тебе… и почтенной Токториэль. За мной теперь должок, спрашивай в любое время.

— Ага, поняла. Ну я тогда… поеду?..

Последняя фраза отчего-то прозвучала с вопросительной интонацией, хотя я этого не закладывала.

— Если хочешь, — отвечает Генрих. — Соль, ты можешь остаться. Я бы хотел, чтобы ты осталась.

Вот жеж! Я ведь сама хочу остаться с Генрихом. И не только ради того-этого — хотя, конечно, сбросить сейчас напряжение было бы в тему. Но тут другое, тут больше. Тут… если честно, я не знаю что.

Да, мы не очень-то хорошо начали, он пытался подмять меня под себя, и я считала его врагом и угрозой. Но жизнь показала, что есть враги и угрозы пострашнее. Теперь у нас, похоже, общие проблемы. И все же дело не только и не столько в этом. Он больше не присваивает меня, и я больше его не боюсь. Мы… равные. И мы можем сделать друг друга сильнее. Видит Бог, нам нужно сейчас стать сильнее, причем очень быстро.

И опять же… только ли в этом дело?

Но что, если все не так, как я думаю, и на самом-то деле Генрих сам устроил эту провокацию? Я не смогу пережить предательство от кого-то настолько близкого.

Или если провокация все же направлена против Генриха — и только против Генриха? Имею ли я право в это впутываться? Я же не только за себя отвечаю!

А если все это всерьез и по правде — готова ли я?..

Как-то все запуталось. Ладно, Токс ждет у машины.

— Я хотела бы остаться с тобой. Но не останусь. Не сейчас.

Разворачиваюсь и иду к машине. Я знаю, что Генрих не спросит «почему?»

Мы, снага, никогда о таком не спрашиваем.

Глава 18

Андрей. Шутки кончились

После позорного возвращения с комбината отдохнуть нам не дали. Первым делом вызвали в штаб, к Ожегину — тот лично принял наш рапорт, но куцый, без мяса — и выставил. Еще от него поступил строгий приказ «не болтать о случившемся» — ну-ну, ага.

Потом принялись гонять: интендант требовал, чтобы в медпункте «записали в систему» причину, по которой он должен выдать нам новую форму; в медпункте делали сложные лица. В личном контуре появились слова «контузия» и «травма коленного сустава», например, но ни слова о том, откуда они взялись.

Наконец интенданту, кажется, позвонила сама Челядникова и наорала. В контуре у всех обнаружились формулировки «Повреждение формы вследствие инцидента при маневрировании транспортного средства на территории перерабатывающего объекта», «Деформация защитных элементов по причине превышения допустимой силы соприкосновения с твердой поверхностью» и тому подобный трэш — интендант заткнулся и форму выдал, правда, Славиков и Федьку погнал еще на техосмотр снаряги.

Пока возвращались на базу на автопилоте, с оглушенным водителем, я все пытался представить, какой поднимется кипеш… А о том, что случилось, никто не спросил. Старослужащим плевать с колокольни — половина все это время нас вообще не замечает. Комсостав хором сделал вид, что наши разбитые рожи им неинтересны (тем более нас оперативно привели в порядок в медпункте). Рокотов, показалось, специально за угол завернул, лишь бы не столкнуться. С лицом, точно у него зуб болит. Младший комсостав весь день зыркал, но… без вопросов.

Вопросы — ну, кроме Ожегина — задал только Тещин, когда поймал меня у каптерки:

— По группе — морально-физическое состояние? Доложи.

Я отбрехался, вахмистр не стал наседать. Мне, впрочем, от его неравнодушия стало только муторней. Нам уже тоже понятно, что в дерьмо втянули, спасибо. Втянули, а ты выполняй приказ — служба такая. В гробу я такую службу видал. Завхоз, кстати, просто как в воду канул — и ничего.

К вечеру нас, кажется, оставили в покое с медосмотрами и «объяснительными о порче имущества»… И тут же мне пришло в контур «явиться по наряду» к Челядниковой… Серьезно?

Челядникова не в кабинете — в приемной. За столом, заваленным папками. Вот как выходит, что в опричнине повсюду кибертехнологии, а бумаг все равно куча?

Госпожа подполковник на меня даже не глядит. Цедит сквозь зубы:

— Усольцев. Бегом на склад. Четвертый бокс, сектор «Д».

Вот почему устно опять же? Почему не в контур?

— И что мне делать там? — спрашиваю. — Я уже все сдал, все получил.

— Инвентаризация. Марш!

Настороженно бреду на склад. Уже отбой скоро — какие новые наряды, нах? Это совсем