Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

— Пойдём в дом, Брик, — сказал, стряхивая снег с плеч. — Нужно поесть, а потом работать. Сегодня тоже трудиться будем до ночи.

Мальчик кивнул, и восторженное лицо неохотно стало серьёзным, после мы направились в дом.

Внутри тепло и уютно. Пацан оказался отличным хозяином — навёл порядок не только в кузне, но и здесь — всё было чисто и на своих местах. Я подошёл к очагу и налил полную миску каши — она пахла пряными травами, которые мальчишка, видимо, смог выменять на рынке. В каше виднелись добрые куски мяса — юный повар не поскупился.

— Вкусно пахнет, Брик. Ты большой молодец, — решил похвалить паренька.

И это чистая правда — заслужил. Несмотря на то, что команда собралась странная — сплошь пацаны-изгои (хоть Ульф по возрасту и был старше) — парни оказались надёжными.

— Я ещё лепёшку купил! — гордо заявил мальчик. — Почти задарма вышло! Тётка, что печёт — папкина знакомая. Подумал, что без хлеба не то будет. — Он вдруг смутился. — Если скажешь, что не нужно, больше не буду.

— Нет, ты что, — улыбнулся. — Хлеб — это хорошо. Пусть будет. Молодец, что догадался.

Настроение у меня было странное. Вместе с тихим снегом пришло вязкое чувство тревоги, будто это было не просто начало зимы, а затишье перед сильной бурей.

Вроде бы всё шло хорошо: удалось договориться с мастерами, оружие должно получиться отличным — теперь только штампуй да пускай дальше по производственной цепи, но на душе было неспокойно — в голову то и дело лезли непрошеные картинки: вот прямо сейчас, сквозь пелену снега, донесётся крик дозорного: «Падальщики!». Начнётся хаос, а бежать будет некуда.

Стали посещать предательские мысли о том, чтобы уехать. Тут же обрывал их — понимая, что не могу просто так всё бросить. Да и куда ехать? Здесь я уже, считай, обжился — здесь кузня и моё дело, но ощущение неминуемой беды давило на плечи.

А ещё где-то на фоне присутствовало чувство, что старания напрасны. Что даже двадцать, тридцать, а то и сотня гвизарм могут не спасти.

Надеялся, что хотя бы староста или, скорее, его жена — уж не поймёшь, кто там у них главный — прислушается к моему предложению и прикажет укрепить периметр перед частоколом.

За всеми мыслями не заметил, как доел кашу. Еда была вкусной и сытной, но тревога перетягивала внимание, так что вкус почувствовал только тогда, когда ложка коснулась дна пустой миски.

Ещё раз поблагодарил Брика, а затем, отодвинув мысли в сторону, позвал Ульфа — предстояла работа — единственное, что могло отвлечь от гнетущего ожидания.

Объяснил молотобойцу, что предстоит. Для него наш штамп окончательно закрепился в сознании как «формочка для пирожков», и я не стал его переубеждать.

— Да, Ульф. Теперь мы как раз и будем печь эти «пирожки», — сказал ему. — Для этого потребуется горячий горн, очень податливый металл и твои сильные удары. Мы будем класть раскалённое железо в эту ямку, а ты — бить по крышечке, чтобы впечатать его в форму. Понял?

— Бить. Сильно бить, — подтвердил молотобоец.

Я кивнул, и мы начали.

Первым делом выбрал один из слитков, принесённых людьми Борга. Засунули в горн и довели до нужной температуры, затем отрубили от него кусок нужного размера. После этого вновь раздули горн до светло-жёлтого жара.

— Давай! — крикнул, выхватывая раскалённый до состояния полужидкого теста кусок металла и быстро укладывая тот в углубление матрицы.

Ульф тут же накрыл его пуансоном.

— Бей!

Парень поднял кувалду и обрушил вниз. Раздался сокрушительный удар — раскалённый металл, словно вода, брызнул из-под штампа огненными струйками.

Но тут же возникла проблема — пуансон от мощного удара приварился к заготовке.

— Чёрт! — выругался я.

Пришлось потратить время, чтобы сбить его боковым ударом ручника. Когда сняли пуансон, увидел, что заготовка не до конца заполнила форму.

— Недостаточно жара, — пробормотал. — Или удар был один, но не совсем по центру.

Новая попытка. Снова нагрел заготовку, на этот раз ещё сильнее.

— Ульф, теперь делай не один удар, а три — быстрых, сильных, один за другим! Понял? Три!

— Три, — кивнул громила.

Снова уложил металл в матрицу, а Ульф накрыл.

— Давай!

Удар! Удар! Удар! Три оглушительных удара, слившихся в раскат грома. На этот раз, когда сбил пуансон, увидел, что заготовка идеально заполнила форму — победа!

Мы отрубили излишки, и в клещах оказался грубый, но уже узнаваемый наконечник гвизармы.

Оставалась термообработка. Я провёл нормализацию, а затем, во время финального нагрева перед закалкой, сосредоточился — нельзя позволить себе полностью истощить резерв Ци на первом же изделии, ведь предстояло сделать десятки таких.

Начал дышать, используя «Дыхание Жизни» прямо во время работы. Вдыхал жар от горна, пропускал через себя и тут же, на выдохе, вливал тонкой струйкой в нагревающийся клинок. Это сложно — одновременно контролировать и входящий, и исходящий потоки.

[ВНИМАНИЕ! Вы интуитивно используете технику «Огненный Круговорот». Эффективность «Вливания Духа» повышена, расход выносливости увеличен.]

Поймал идеальный вишнёвый цвет и опустил лезвие в масло. Когда всё было закончено, держал в руках нашу первую работу.

[Создан: Наконечник Гвизармы (Редкий ранг. Качество: 51 %)]

[Анализ: Материал — качественное железо. Формовка (штамповка) — хорошая. Термообработка и «Вливание Духа» — хорошие.]

[Свойство: «Каменная кромка». Режущая кромка обладает повышенной прочностью и сопротивлением сколам.]

Глядел на первое творение, и воодушевление заполнило до краев. Я создал новое для этой деревни оружие, опираясь не только на Систему, но и на собственный опыт встречи с падальщиками.

— Ну, как тебе, Ульф⁈

Парень подошёл, посмотрел на наконечник.

— Пирожок.

— Это, Ульф, — не выдержал и рассмеялся, — гвизарма. Запомни, старина: гви-зар-ма. Почему это важно? Потому что если ты вдруг скажешь кому-то из ополченцев, что выдаёшь им «пирожки», нас могут неправильно понять.

Помнится, обещал показать старосте первый образец, но останавливаться сейчас казалось кощунством. Что Борин сделает? Зарубит производство? Чушь собачья. Тратить драгоценное время на беготню и пустые разговоры не хотелось. Этот старый пень и так уже получил то, что хотел — видимость контроля.

Тревога за будущее и азарт от создания нового подстёгивали работать не покладая рук. Мы продолжили: второй наконечник, третий. Ульф был как настоящий заводской пресс — мощный, точный и безотказный, не требовал отдыха, но краем глаза подметил, что на лбу детины проступила испарина, а дыхание утяжелилось. Может, молотобоец и устал, вот только молчал, продолжая исполнять всё, что я просил.

— Ульф, — сказал, останавливая процесс. — Передохнём.

Здоровяк замер с поднятой кувалдой, глядя с недоумением.

— Если ты