Полет птицы Пэн - Priest P大

– Учитель, я чувствую, что с моим третьим стилем что-то не так.

– Что же? – мягко спросил Мучунь чжэньжэнь.

Все не так! Поток жизненной энергии в его теле циркулировал не слишком гладко, и Янь Чжэнмин ощущал огромное сопротивление, будто бы реки внезапно потекли вспять.

Он никак не мог собраться с мыслями, чтобы описать это странное неопределенное чувство, хоть и прекрасно осознавал его. Множество слов готово было вырваться из его горла, но таинственным образом терялось на пути к губам. Наконец Янь Чжэнмин выпалил:

– Это будто бы… некрасиво.

Чэн Цянь в очередной раз убедился, что его дашисюн был соломенным мешком, увешанным драгоценностями[60].

Учитель просиял и уклончиво ответил:

– Поспешишь – людей насмешишь. Обожди пока с освоением этого стиля.

Этот никчемный старик всегда ходил вокруг да около, выдумывая какую-нибудь скучную несусветную чушь, вне зависимости от вопроса.

Янь Чжэнмин уже давно привык к этому, но все равно, не удержавшись, заискивающе переспросил:

– Как долго мне следует ждать?

– Возможно, пока не станешь на несколько цуней выше, – мягко ответил Мучунь чжэньжэнь.

Янь Чжэнмин промолчал.

Каким бы он ни был ленивым, в месяце обязательно насчитывалось несколько дней, когда ему хотелось опозорить предков[61].

Договорив, Мучунь оставил Чэн Цяня «самому драгоценному сокровищу» клана Фуяо и вернулся в павильон, чтобы насладиться чашечкой чая.

Клан Фуяо придерживался древней традиции: «Учитель путь открывает, ученик сам его постигает». Их бездарный наставник не проявлял ни малейшего признака способностей, он давал лишь основу, и неважно, чем ее потом наполняли.

Янь Чжэнмин беспокойно оглядел своего благоговейного третьего шиди, но так и не нашел, что ему сказать. Он, будто в новом порыве недовольства, плюхнулся на стул и лениво облокотился на каменный стол. Кто-то из слуг подошел к нему, аккуратно обеими руками забрал деревянный меч и тщательно протер белым шелковым платком.

Возможно, даже с собственным лицом этот слуга не обращался настолько нежно.

Но вдруг молодой господин Янь вскочил, как восставший из могилы мертвец.

Он нахмурил тонкие брови и, не проронив ни слова, недовольно уставился на сяо Юй-эр. Девушка тут же побледнела, на ее глаза навернулись слезы.

Ожидавший Чэн Цяня Сюэцин не мог оставаться в стороне. Он понизил голос и подсказал ей:

– Стул холодный.

Только тогда сяо Юй-эр поняла: она только что чуть не застудила избалованного молодого господина, позволив ему сесть прямо на камень!

Зарыдав, девушка бросилась вперед со скоростью молнии, как если бы совершила преступление, за которое заслуживала смерти десять тысяч раз, и положила на каменное сиденье три подушки.

Янь Чжэнмин бросил на нее еще один быстрый взгляд и снизошел до того, чтобы недовольно опуститься на стул. Затем он поднял подбородок в сторону Чэн Цяня.

– Иди тренируйся, а я понаблюдаю. Можешь обращаться, если что-то будет непонятно.

Для Чэн Цяня дашисюн был туманом, мешавшим ему видеть. Он промолчал и решил не обращать на Янь Чжэнмина внимания, полностью сконцентрировавшись на деревянном мече.

Мальчик обладал невероятно хорошей памятью. Он годами подслушивал лекции старого туншэна, сидя на ближайшем дереве. У него не было ни книг, ни тетрадей, и уж конечно он не мог ни о чем спросить.

Поэтому Чэн Цянь овладел удивительной техникой – запоминать все с первого раза.

К тому же учитель показывал все очень медленно и аккуратно, так что каждое его движение отпечаталось в памяти Чэн Цяня.

Благодаря этой особенности он с осторожностью подражал трясущимся движениям учителя и время от времени сравнивал сними собственные, стараясь исправить ошибки быстрее, чем решившая лизнуть занавеску собака успевает спрятать язык.

Такой способности к подражанию позавидовали бы даже обезьяны. Поначалу Янь Чжэнмина это не волновало, но постепенно его внимание все больше и больше обращалось к Чэн Цяню. Этот сопляк запомнил движения первого стиля, основываясь лишь на приемах, показанных учителем.

Он медленно повторял отдельные движения, и когда они стали более похожими на те, что продемонстрировал Мучунь чжэньжэнь, взгляд Чэн Цяня внезапно заострился. В этот момент потянувшийся за чашкой Янь Чжэнмин непроизвольно опустил руку – сила, заключенная в лезвии деревянного меча, показалась ему странно знакомой. Мальчишка равнялся на Ли Юня!

В сущности, Чэн Цянь только подражал и, учитывая его юный возраст и недостаток сил, вероятнее всего, не мог обладать тем же внушительным духом, что и Ли Юнь. Но в этот самый миг деревянный меч в его руке изменился. Будто лежавший на земле плоский лист бумаги вдруг обрел объем и форму.

Форма эта еще хромала, и дело было не только в том, что Чэн Цянь не поспевал в технике за Ли Юнем, – пока что его основным движениям не хватало точности, и ему предстояло много работы.

Но в этот момент Янь Чжэнмин кое-что осознал. Возможно, это помогло ему узреть волю деревянного меча Фуяо.

Воля меча – не персик, что мирно растет на дереве, и не рыба, что плещется в воде. Без десятилетий неустанных тренировок единения тела и клинка пробудить ее невозможно. Конечно же, Чэн Цянь не мог сделать этого, повторив лишь несколько простых движений. Но то, что он вообще мог удержать меч, не уронив его себе на ноги, уже было славно.

Мальчик только-только вступил в клан бессмертных, его настроение всего лишь совпадало с первым стилем, «Полетом птицы Пэн». Янь Чжэнмин вспомнил, как впервые увидел развешанные по всей горе талисманы. Это было ощущение чего-то нового – любопытство и множество неуемных надежд на будущее…

Возможно, это вовсе не было «волей меча» и сама техника направляла держащего деревянный клинок, сплетаясь с его душой воедино.

Янь Чжэнмин вскочил. Наблюдая за тренировкой Чэн Цяня, он случайно прикоснулся к чему-то, чего раньше не мог понять. Незаметные и неосязаемые изменения в техниках и причины, по которым учитель никогда не рассказывал всего, крылись лишь в том, что искусство меча обладало собственной жизнью.

Теперь Янь Чжэнмин понял, почему с началом изучения второго стиля и тем более после, когда он взялся за третий, ему становилось все сложнее двигаться дальше. Он не знал ни вкуса «Вездесущего поиска истины», ни значения «Неприятных последствий».

Деревянный меч больше не мог направлять его.

Глава 9

Конец взаимных мучений

Подумав об этом важном моменте, Янь Чжэнмин понял, что должен спуститься с горы и отправиться в путешествие.

Мучительные тяготы пути[62] могли закалить тело,