Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

— Мне некогда, — отвернулся Калеб.

— Душа — есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания, — воскликнул Глед. — Она может измениться, если одно из трех состояний станет другим, но это не означает, что былое перечеркнется. Бланш стал умнее из-за того, что магия заставила его сознание расшириться, но его чувства и воспоминания остались прежними.

— Что ты пытаешься сказать? — нахмурился Калеб. — Результаты ритуала ошибочны?

— Вовсе нет, — покачал тот головой, и Кард искоса посмотрел на него. — Просто мы восприняли их слишком ярко и прямолинейно, не разобравшись до конца, что именно изменилось и каким образом, — Глед замялся, но всё-таки сказал, что хотел. — Может быть, всё не так плохо?

Калеб вздохнул и прикрыл глаза рукой, опускаясь обратно в кресло.

— Выйди вон, — сказал он.

— Ваше Величество…

— Выйди.

Глед поклонился и покинул кабинет. Кард напряженно застыл у двери, глядя на Калеба, однако тот лишь схватил со стола первую попавшуюся книгу и раскрыл её на середине. Это была книга учета расходов дворца. Полностью забитая цифрами, графами и подсчетами, невероятно скучная и угнетающая. Калеб уставился на неё, поджав губы, и стал переворачивать страницы каждые пару минут, делая вид, что читает. На самом деле его взгляд проходил сквозь страницы, а мысли летали не вокруг трат, а рядом с Бланшем. Тем Бланшем, который был до ритуала. Тем Бланшем, которого не стало в шестнадцатый день рождения Калеба.

В словах Гледа было разумное зерно. Изменение души не обязательно означало, что гиппогриф стал совершенно другим. Его характер и привычки не изменились, и он всё так же ластился и игрался. Вот только в его взгляде больше не светилась искренняя и чистая любовь, и всё чаще там проскальзывало какое-то недоумение, подозрение и недовольство. Он словно понимал всё, что происходит, и противился этому. Раньше Калеб старался не обращать на это внимания, чтобы сохранить последнюю частичку прошлой жизни. Ту спокойную часть, где всегда было безопасно и уютно. Однако, когда тигиллы засияли, ему пришлось столкнуться с жестокой реальностью.

С его гиппогрифом что-то случилось: прежний он исчез, а его место занял другой. Новый Бланш мог сколько угодно ластиться и баловаться, но ему никогда не удалось бы стать тем, кем он был раньше. Для Калеба он умер в тот день. Как он не отправил верховного мага на плаху, ему и самому было непонятно, однако внутри всё рухнуло. Хуже всего было то, что ему до сих пор не удалось оплакать потерю. Бесчисленные дела страны, осада Рипсалиса, недоверие народа, покушение — всё это давило каменной плитой. Калеб пытался взять всё в руки, но чувствовал, как контроль песком проскальзывает сквозь пальцы. Мир вокруг рушился, словно карточный домик, а он пытался на руинах быстро воздвигнуть другой, хотя бы отдаленно похожий на старый.

У него ничего не получалось.

Он не успел научиться у отца всему, что должен знать император. Ему было тяжело сутками напролет заниматься государственными делами, почти без сна и отдыха. Он физически не мог усвоить всё, что ему рассказывали советники и генералы, а потому принятие решений каждый раз вызывало сильную тревогу. Калеб с трудом держался, когда вновь и вновь видел презрительные взгляды и слышал шепотки за спиной. Казалось, будто из прекрасного, цветущего сада, полного дивных растений и милых животных, он вдруг переместился на черное болото, в котором обитали страшные, неведомые твари, только и ждущие, когда он ошибется. Каждый шаг должен был быть идеально выверен, ведь в противном случае можно было утонуть в холодной, темной жиже. Калеб изо всех сил осторожно ступал по болоту, но чувствовал, как с каждым шагом погружается всё глубже.

Было тяжело. Страшно. Грустно.

Одиноко.

Хотелось крикнуть в пустоту:

— За что? Почему я должен справляться со всем один?!

И упасть на колени, опуская руки и заходясь рыданиями. Однако вместо этого Калеб стискивал кулаки, выдыхал сквозь плотно сжатые зубы и шел дальше. Вперед и вперед.

Шаг за шагом.

Калеб медленно выдохнул, снова собирая себя в единое целое, а затем закрыл книгу и отложил её на стол. Несмотря на то, что прошло больше часа, Кард продолжал стоять на том же месте, заложив руки за спину, а Глед в точно такой же позе находился за дверью. Стражники, охраняющие Калеба, пока эти двое отсутствовали, отправились на другие посты. В кабинете было тихо. Калеб поднялся со своего места, и Кард перевел на него взгляд, ожидая указаний.

— Идем к верховному магу, — сказал Калеб, поправляя отцовский перстень на пальце. — Если ещё раз услышу о Бланше, оба сядете на хлеб и воду до конца недели.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — поклонился Кард, умолчав, что до конца недели оставалось всего два дня.

Когда они вышли из кабинета, стражник быстро передал второму волю Калеба, и тот придержал на языке всё, что хотел сказать. Они пошли по коридору в крыло, где работали ученые-маги, по пути встречая множество слуг, неглубоко кланяющихся при виде них. Кард и Глед, чувствуя атмосферу, даже не стали завязывать привычный для них веселый разговор. Они молча шагали позади, как два верных сторожевых пса.

Когда впереди показалось полдюжины слуг с серебряными приборами, Калеб слегка вскинул бровь. Он подумал, что мать снова решила провести пышный прием, а потому потребовала принести все сервизы и приборы, чтобы лично выбрать лучший. Однако это не объясняло, почему слуги выбрали именно такой маршрут, ведь для них существовали специальные коридоры. Как только эта мысль промелькнула в голове, Калеб застыл. Кард и Глед, очевидно, тоже заметившие неладное, молча положили руки на клинки. Первый сделал несколько шагов вперед, закрывая собой Калеба, а второй остался за спиной.

— Ваше Величество, что-то не так, — шепнул Глед, несмотря на то, что слуги почтительно склонились и разошлись в разные стороны, освобождая проход. — Давайте, пойдем другим путем.

Калеб бросил взгляд через плечо, однако заметил и там слуг, которых они миновали совсем недавно. Они тоже выстроились вдоль стен, но не двигались с места. Атмосфера вмиг потяжелела. Тело привычно напружинилось, готовясь к