Тот, кто пришел из завтрашнего дня (1-11часть) - Алёна1648

у крыльца. В воздухе висела знакомая смесь запахов — сырая штукатурка, йод, слабый, почти незаметный привкус табака от санитаров, ночная пыль, осевшая на лестнице, влажный холод, впитавшийся в бетон стен. Мирослав невольно задержал дыхание, словно пытаясь сохранить в себе последние секунды этой предутренней тишины, до того как растворится в новом дне.

Внутри его ждало другое: запах лекарств, кислый привкус мокрых бинтов, тяжесть больничного воздуха, впитавшего в себя сотни усталых разговоров, звуки шагов по коридорам — ровные, чёткие, иногда раздражённые, а порой едва заметные, шаркающие. Ему уже не нужно было видеть, чтобы представить: где-то у двери поликлиники уже толпились пациенты — кто с воспалёнными деснами, кто с едва скрываемой болью, кто с едва сдерживаемым раздражением. В приёмной наверняка завелись новые стопки бумаг — одни на подпись, другие на списание, третьи просто так, потому что в этой системе ничего не существовало без бумаги. А где-то в глубине коридоров — коллеги. Те, кто смотрел на него с холодным уважением, с неприязненной настороженностью, с открытым скепсисом.

Всё как всегда. Всё, к чему он должен был привыкнуть. Всё, чего он до сих пор не принимал.

Он сжал пальцы, чувствуя, как ногти на мгновение врезались в ладонь. Тепло дыхания растворилось в воздухе вместе с легчайшим облачком пара.

«Сегодня я должен быть сильнее».

Он почувствовал, как что-то внутри напряглось, сжалось, выровнялось в прямую линию — как будто сам воздух вытягивал из него мягкость, оставляя только твёрдость, выработанную за эти дни. Неизбежность. Усталость. Стойкость. Всё, что требовалось, чтобы сделать этот шаг.

Если он покажет слабость — его растопчут.

Это было так же очевидно, как холод утреннего воздуха.

Он поднял голову, глубоко вдохнул и шагнул внутрь.

Глава 70

Совещание в больнице

* * *

Мирослав, шаг за шагом, продвигается через больницу, и его присутствие здесь кажется таким же неуместным, как и его собственные мысли, которые вновь и вновь возвращаются к ощущениям от того дня, что он оставил за порогом. Гладкие и холодные стены больницы, теряющие всё тепло и человеческое прикосновение, как бы обрубают его попытки почувствовать себя здесь на своём месте. Он поправляет воротник пальто, но этот жест скорее напоминает отгораживание от внутренней тревоги, нежели привычку. Ведь в этот момент всё, что есть в нём — от его взгляда до движения рук — отражает неуверенность, неудачную попытку укрыться от того, что нависло, невидимая тяжесть его положения. Больница не просто чужая, она словно чужда ему, и каждый шаг здесь напоминает мир, в котором он не живёт, а лишь существуют его шаги.

Он ощущает, как его тело вновь застывает, словно прислушиваясь к тем невидимым рамкам, которые окружают его. Шум шагов других людей, их неуловимая уверенность, их безмолвные взгляды, всё это пронизывает пространство, оставляя его ощущение чуждости на грани болезненного сознания. Проходя мимо очередной группы людей, он видит как альфы, в белых халатах с ясными взглядами, идут с гордо поднятой головой, с тем невидимым, но столь реальным превосходством, которое не нуждается в словах. Мирослав ощущает эту разницу, которую даже не нужно искать. Он сам является тем, что эта система не замечает, но что неизбежно будет сломлено, если он хоть на шаг выйдет за пределы своей роли омеги. Он, омега, вынужден не только следовать этим правилам, но и иметь смелость вести за собой, не имея при этом ни силы, ни прав на лидерство.

Он ощущает тяжесть собственного положения, его жизнь не дарует ему лёгкости, не даёт ему права быть сильным или уверенным, как альфа. Он, омега, обречён быть подчинённым этим жестким и непреклонным законам, где каждый взгляд становится мерилом его ценности, где его роль изначально дана, как бремя, с которым ему предстоит жить. И хотя в его глубине проскакивает эта непреодолимая мысль о несоразмерности своей судьбы с другими, он не может отогнать её, как не может отогнать взгляд того, кто стоит рядом с ним. Он замечает этот взгляд, пустой и, возможно, раздражённый, но в то же время проникающий глубже, чем хотелось бы. Он — просто омега. Но что может сделать омега в этом мире, кроме того, чтобы стиснуть зубы и идти, и идти? И скрывать то, что внутри, от самого себя и от всех вокруг.

Все эти утренние шаги, когда он снова и снова проходит мимо других, не ставят его на высоту — это не вызов, не борьба за что-то значимое. Это ещё одна незначительная жизнь, шедшая по этим коридорам, стараясь не привлекать внимание, не выдать себя, не стать частью чего-то большего, чем просто часть системы, которая дробит его под собой. Мирослав ощущает эту реальность своей уязвимости, и каждый жест, каждое движение, каждый взгляд кажется не только попыткой скрыться, но и напоминанием о том, что он не может быть ничем, кроме как тем, кем его делают эти стены, эти коридоры, эти люди, эти альфы, которые будут смотреть на него с отстранённостью и недовольством.

И вот в этом калейдоскопе — альфы и омеги, их доминирование и покорность — он вынужден быть тем, кто будет молчаливо шагать, пытаясь вернуть себе хотя бы частичку уверенности. Но сегодня всё иначе, он будет требовать своего права быть услышанным, он будет бороться за место в этой системе, или, быть может, разрушит её — нет, он не осознаёт до конца, что с ним будет. Но он чувствует, что если он не проявит свою силу сейчас, то его идеям и стремлениям не суждено будет найти ни отклика, ни поддержки.

Мирослав стоит в коридоре больницы, ощущая, как каждый шаг в этом месте — тяжёлое и неизбежное движение в бездну, которую он сам же и выбрал. На фоне шороха шагов других врачей, глухого гула повседневной суеты, он чувствует себя особенно одиноким. Он опускает взгляд, как будто пытаясь скрыть от самого себя этот скрытый страх, который, несмотря на все усилия, так и не исчезает. Этого страха не видно внешне, но он есть. Он сидит глубоко внутри, сжимая его сердце, гнетя плечи, вынимая силы. Каждый взгляд других врачей, их недоуменные взгляды, скользящие по его фигуре, говорят об одном — он не здесь. Он не тот, кто может быть на передовой, кто может взять на себя ответственность, кто может подняться и вести за собой. Он всего