Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Сохатым, – подсказал Сохатый, впервые подав голос с тех пор, как все они свернули в самый темный из коридоров.

– Благодарю тебя… да, и с Сохатым одолеть подъем, свяжи ремни от пулевых ружей в длину, а на нижнем конце сделай петлю, в которую можно упереться ногой. Справишься?

– Ясное дело, твое превосходительство.

– Прекрасно. Так и поступим, и тогда вы сможете меня поднять. Последней.

– Тогда тебе, как ни крути, придется пробыть здесь совсем одной минуту, а то и больше, – рискнул предостеречь ее Паук.

– Эти… – Осекшись, майтера Мята неудержимо закашлялась. – Эти животные. Не знаю, как называются.

– Бульки, – подсказал Сохатый.

Майтера Мята, отвернувшись, сплюнула под ноги.

– Благодарю тебя. Называть их богами я отказываюсь наотрез. С этим необходимо покончить. Возможно, сюда явятся еще несколько булек, хотя я всем сердцем надеюсь, что этого не произойдет. Молюсь, чтоб не произошло. Явятся – я перестреляю их, но, не заметив их вовремя, либо дав промах, погибну.

– Так давай я с тобой останусь, – предложил Паук.

Майтера Мята отрицательно покачала головой.

– Всего один…

– Давайте бога! – скомандовал из желоба Грифель.

Сланец, подняв отчаянно извивающегося зверя над головой, сунул в проем желоба его задние лапы. Зверь дико вытаращил глаза, со стягивавших его пасть сухожилий закапала кровь.

– Не знаю, чему сумею таких больших обучить, только губить их зря все равно жаль, – пробормотал Сохатый.

– Это я изловил их, твое превосходительство, – пояснил Сланец майтере Мяте. – Мы с этими био вернулись к тому, убитому био, которого вы оставили в коридоре. Знали, что обязательно на запах сбегутся.

– Наверное, потому Грифель с сержантом и выскочили из-под земли, твое превосходительство, – пояснил Шихта. – Побоялись, что вы, вернувшись за телом, распугаете их.

– Возможно. Не сомневаюсь, солдат изловит такое животное без труда, но как тебе, Сохатый, удавалось ловить их одному, без солдат?

– Своих я еще маленькими поймал, куда меньше этих, – ответил Сохатый, провожая взглядом второго зверя, исчезающего в проеме. – Которые побольше, тех мы приканчивали, иначе с ними никак. А к малышам я просто подбирался сзади да стягивал пасть петлей.

– Однако и это, должно быть, довольно опасно.

Сохатый едва заметно пожал узкими, костлявыми плечами.

– Я бы хотел сразу за ними подняться. Чтоб рядом быть. Не возражаешь?

– Теперь оставшихся био давайте! – крикнул из желоба Грифель.

– Разумеется, – ответила майтера Мята Сохатому, кивнув на желоб.

Шихта немедля подхватил его за лодыжки и поднял кверху.

– Конечно, привязанности от них не дождешься, – сообщил Сохатый, исчезая в проеме желоба, – но мои ко мне, кажется, попривыкли… так, самую малость.

– Хватайся, – велел ему Грифель сверху.

– Если эти бульки, сударыня, Паса не привлекут, а они же не привлекут, я точно знаю…

Майтера Мята покачала головой.

– Тебе это знать неоткуда.

– Тогда ведь мы в ход пойдем. Мы с Сохатым, и вот он тоже, – продолжил Зубр, кивнув в сторону Паука, – если ты им позволишь. Этот сержант…

– Сын мой… – Майтера Мята придвинулась к Зубру так близко, что дуло иглострела в ее руке ободрало ему ребра. – Очевидно, тебя я распустила сверх всякой меры. Позволила обращаться ко мне «сударыня», или как тебе будет угодно… Надо бы упомянуть об этом на следующей же исповеди, если, конечно, мне суждено еще раз исповедоваться. В будущем называй меня только «майтера». Что означает «матушка». Запомнил?

– Ага… ладно. Козырно… майтера.

– Вот и прекрасно, – улыбнувшись ему свысока, хоть и была на целую голову ниже, подытожила майтера Мята. – Теперь я как твоя матушка – то есть духовная мать – должна тебе кое-что объяснить. Будь добр, слушай со всем возможным вниманием.

Зубр безмолвно кивнул.

– Давай следующего! – крикнул из желоба Грифель.

– Ступай, Паук, – распорядилась майтера Мята и вновь повернулась к Зубру. – Времени, чтобы составить мнение о твоем характере, у меня было не так уж много, но, полагаю, оценила я его верно… причем не самым лестным для тебя образом.

Зубр предпочел промолчать.

– Вернее, ничуть не лестным, – добавила майтера Мята. – Нет, сравнивать тебя с человеком наподобие сержанта Песка я не стану. Нисколько не набожный, он, однако ж, решителен, энергичен, верен и в разумных пределах честен. Сравнение с тобой в его отношении – величайшая несправедливость. Сравнивать тебя с Его Высокопреосвященством я также не дерзну. Природным мужеством Его Высокопреосвященство, на мой взгляд, уступает подавляющему большинству мужчин, однако мужества у него куда больше, чем кажется со стороны, в чем я имела случай убедиться сама, а его набожность и усердие по справедливости вознаграждены высоким постом в Капитуле. Вдобавок он – человек недюжинного ума и едва ли не чересчур прилежно старается применить остроту мысли, полученную в дар от богов, к служению оным…

– Сударыня, а эта штука у тебя на предохранителе?

– Обращайся ко мне «майтера». Только «майтера», и не иначе.

– Ладно, ладно! – с дрожью в голосе залепетал Зубр. – Эта штука у тебя на предохранителе… майтера?

– Нет, сын мой. Нет, – со вздохом ответила майтера Мята. – Прекрати болтовню и слушай. От этого зависит твоя жизнь, а времени у нас мало. Я – не только генералиссима, но и сибилла. И, как сибилла, стараюсь найти в каждом нечто хорошее. И, пусть это прозвучит не слишком скромно, как правило, нахожу. В Его Высокопреосвященстве, как и следовало ожидать, хорошего нашлось немало. В сержанте Песке – куда больше, чем я ожидала. Есть нечто хорошее и в рядовом Грифеле, и в рядовом Сланце, и в рядовом Шихте. Возможно, добром высшего порядка их достоинств не назовешь, однако имеющимися они наделены в изобилии. Пыталась я отыскать нечто хорошее и в Пауке, и нашла больше, чем дерзнула надеяться. Проблески добра в Сохатом едва различимы, но несомненны.

Сделав паузу, она вновь перевела дух.

– Уставая, я становлюсь многословной. Надеюсь, нить разговора ты еще не утратил?

Зубр кивнул. Щека его неярко блеснула в падавшем из проема над головой свете, и полсекунды спустя майтера Мята поняла, что он неудержимо потеет: черный от намокшего пепла холодный пот стекал с его лба струйками, точно свежая краска.

– Ну а как полководец, я должна побеждать врага. Одерживать победы без человекоубийства, увы, невозможно. Да, мне убийство претит, но тут уж ничего не поделаешь. Ты, Зубр – враг. За мыслью еще следишь?

– Готов принять следующего! – доложил Грифель из желоба.

– Следующим пойдешь ты, – сказала майтера Мята Сланцу. – Ремни связать не забудь.

Сланец, лязгнув сталью, отсалютовал.

– Займусь немедля, твое превосходительство!

Майтера Мята вновь повернулась к Зубру.

– Так вот, ты – враг. Зачем мне, нареченной Мечом Эхидны, оставлять тебя в живых, когда ты целиком в моей власти?

– Но ты ж Аюнтамьенто бьешь, так? Генералиссима, всеми, лохмать их, богами клянусь: я в жизни для них ничего такого не…

– Молчать! – гневно рявкнула майтера Мята, ткнув его дулом увесистого иглострела, принадлежавшего Пауку. – Уверена, тут ты не врешь. Аюнтамьенто ты не служил никогда. Но по большому счету враг наш есть зло. Зло – вот главный, величайший враг всех и каждого.

Умолкнув, она прислушалась к