Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Убить мужчину под силу и одной женщине, кальд, – сообщила ему Хадале. – У нас на родине это в порядке вещей, а здесь, за этим столом, сидит женщина, убившая около полудюжины.

– У нас подобное тоже не редкость, майор, и все это прямо относится к столь впечатлившему меня рассказу майтеры. Сегодня после обеда одна женщина из нашего квартала пришла сюда, повидаться с нею. Майтера спросила, не страшно ли ей было идти пешком в такую даль, через город, когда почти у каждого есть пулевое ружье либо иглострел. Гостья ответила «нет», так как у нее тоже имелось оружие.

С этим Шелк обвел взглядом стол, приглашая собравшихся высказаться.

– Свергнут они тебя, кальд, этак через полгода, если не раньше, – буркнула Саба.

– Вполне возможно, ты права, – развел руками Шелк, – однако не силой, поскольку сила им не потребуется. У меня нет ни малейшего желания удерживать за собой власть вопреки воле горожан. В этом и состоит основная разница между Аюнтамьенто и нашей стороной… однако, по-моему, тут ты наткнулась на нечто важное. Аюнтамьенто не позволял горожанам владеть пулевыми ружьями либо ракетометами вроде того, о котором рассказывала мне Синель, поскольку то и другое – действенное оружие против солдат и латных штурмовиков. Советники полагали, что, лишив наш народ такого оружия, смогут править, пока им верна армия и стража…

– Весьма разумно, – объявила Саба.

– Возможно, только чем обернулось дело в итоге? Несколько дней назад горожане, одолев сотни стражников, завладели их оружием. Вижу, тебя и это не убедило?

Саба отрицательно покачала головой.

– Тогда добавлю вот что. Генералиссимо Оозик говорит, что дня на изъятие оружия у добровольцев генералиссимы Мяты ему недостаточно.

– Если они еще сами его отдадут, – заметил Бизон.

– Именно. Конечно, лучшие из бойцов, подчинившись приказу, сдадут оружие добровольно, однако худшие свое попрячут – то есть положение сложится совсем не так, как нам хотелось бы. Мало этого, новая раздача оружия займет по крайней мере столько же времени, а добровольцы могут потребоваться нам снова когда угодно.

– Сто тысяч карточек – немалая сумма, кальд, – покачивая головой над нетронутой тарелкой, пробормотал Кетцаль. – В состоянии ли ты позволить себе такой щедрый жест?

Шелк отрицательно покачал головой.

– Ну так оставь эту затею, отрок! – вскричал Меченос. – Оставь, верно тебе говорю!

– Да, мастер Меченос, – с невеселой улыбкой подтвердил Шелк, – позволить себе такой жест мы не можем, но и отказаться от него – тоже. Во-первых, я обещал наградить всех, кто храбро сражался на той или иной стороне, но до сих пор не предпринял ничего подобного. Возможно, мы не в состоянии позволить себе тысячу разных вещей. Не удивлюсь, если таковых окажется даже больше. Но прежде всего мы не можем – не смеем допустить, чтоб люди начали считать мои обещания пустым звуком. Посему завтра, как я уже говорил, каждому бойцу генералиссимы Мяты с полковником Бизоном надлежит получить две карточки и позволение вернуться домой, к обычным своим занятиям. Тем, кому выданы пулевые ружья или иное оружие, следует сообщить, что отныне оружие принадлежит им. Тогда уж, по крайней мере, никто не сможет посетовать, что бившиеся на нашей стороне оставлены без награды.

Сийюф улыбнулась.

– Подобно тебе, кальд Шелк, я тоже считаю, что орда Мяты может потребоваться нам снова, причем в самом скором времени. Будучи щедро вознаграждены в первый раз, они охотнее откликнутся на твой призыв.

– Благодарю тебя. Причины большей части наших финансовых затруднений – в том, что различные…

Тут в зал вошел Госсан с огромным жареным бараном на роскошном золотом блюде.

– Улит, об этом позаботятся присланные от Горностая, – сказал ему Шелк. – Пожалуйста, приготовь пневмоглиссер: он мне вскоре понадобится.

Орев, взлетев со стола, настороженно покружил под потолком и уселся на плечо Шелка.

– Птичке тоже!

– Разумеется. Как пожелаешь.

– Однако я хотела бы дослушать тебя, кальд Шелк. Все это весьма интересно.

– Да, я собирался сказать, что, буде городские ремесленники и купцы погасят накопившиеся налоговые недоимки, городские власти, генералиссима, смогут купаться в деньгах. Бойцы генералиссимы Мяты примутся тратить полученные карточки без промедления, чем породят подъем общего благосостояния… ну а затем мы, решительно взявшись за взыскание недоимок, возможно, сумеем погасить прочие обязательства.

Сийюф бросила взгляд на Сабу.

– Помнится, ты называла его безумцем. Нет, он никак не безумен. Он всего лишь умнее тебя, а это вовсе не одно и то же.

Способен ли умерший встать и пойти? Сказок о таких вещах рассказывали немало, и все они промелькнули в голове увлекаемой наверх майтеры Мяты одна за другой.

«Меня принесли в жертву, – подумалось ей. – Это следовало понять еще в тот миг, когда советник Потто велел Пауку перегнуть меня через колено, а уж ударившая в лоб капля… Ах, как бы чудесно было, если бы все на свете могло точно таким же образом возвращаться обратно, наверх!»

Прямоугольный проем желоба над головой сиял так ослепительно, что майтера Мята нисколько не сомневалась: на дворе полдень, а значит, в окна мантейона, куда ее поднимают, льется все золото длинного солнца, вся благодать Всевеликого Паса. Точно завороженная, взирала она на темные очертания рук Грифеля, мерно, неторопливо перебиравших ремни. Перехват, перехват, перехват…

Наконец к ней потянулась рука из плоти и кости – длинная, перевитая синеватыми венами ладонь Реморы. Ухватившись за нее, майтера Мята ступила на мозаичный пол и высвободила из петли другую ногу.

– Вот и ты, майтера. Я… мм… мы ждали тебя с нетерпением. Сержант… э-э… так и рвется начать, а?

Лицо Реморы оказалось на удивление чистым, перепачканные верхние ризы куда-то исчезли, а весьма недешевое церемониальное облачение сменилось другим, куда дороже прежнего.

Оглядевшись в поисках залитых солнцем окон, которые представляла себе, глядя вверх, майтера Мята не обнаружила ни одного. Зал освещало лишь множество священных лампад из горного хрусталя, увенчанных длинными язычками яркого пламени, да огонь, полыхавший на алтаре.

– Я… э-э… разжег… мм, – подал голос Ремора, заметив, куда устремлен ее взгляд. – Счел… э-э… благоразумным.

– Разумеется. Вижу, Твое Высокопреосвященство даже успел привести в порядок одежду. Могу я осведомиться где?

Тут она заметила Зубра, украдкой, шаг за шажком отступающего к задней стене мантейона.

– Сержант! – крикнула она. – Задержать пленного!

– Э-э… гардеробная? Кубикула. Рядом с сакристией, э? Для сибилл. Там же, в шкафах… э-э… в платяных шкафах, как мне… мм… дали понять… есть и одежда.

– Мне потребуется вода и мыло, – распорядилась майтера Мята. – Вода – по возможности теплая. Ты ведь явно умылся?

– Сержант хочет начать жертвоприношение прямо сейчас, – вмешался Паук. – Говорит…

– Пролокутор, твое превосходительство, – проскрежетал сам Песок, занявший позицию между Зубром и дверью, – сообщил, что нам явится Пас. О чем я уже докладывал. Таков его Замысел, а в постоянных приказах-инструкциях Замыслу отведен наивысший приоритет.

Грифель согласно кивнул.

– В самом деле, однако