Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

развернулся да в палату Сердоликовую и направился. За ним Устя, а за ними и Михайла… А куда ему еще сейчас? Из коридорчика с кладовками другого выхода и нет, ишь ты, сколько он тут ходил, а про потайной ход и не ведал.

Хитры государи… одно слово – соколиная кровь.

* * *

Варвара Раенская взглядом Рудольфуса проводила, хмыкнула ехидно, приказ царицын вспомнила.

Нашла дуру по твоим поручениям бегать! Да ежели б не Платоша… Любила Варвара мужа, как могла, как умела, оттого и терпела многое, и в делах ему была первой помощницей, и Любаве, но сейчас-то?

Мужа нет, дети в столице и не появляются, рассорились они с отцом намертво, давно уж дело было, и что остается? Власть?

А все, не будет никакой власти…

Вот это все, о чем Любава мечтает… слишком смутно все, неустойчиво, не надобно такое Варваре. А потому о себе позаботиться стоит.

Побежала боярыня в покои к Аксинье, да не просто так. Спала Аксинья, ровно убитая, схватила Варвара свечку горящую, руки женщины коснулась.

Живой огонь завсегда колдовство разрушает, вот и тут – дернулась Аксинья, застонала, в себя пришла. Варвара ее за руку схватила:

– Ксюшенька, бежать надо!!! Проснись, радость моя!

Оглушить бы ее да вытащить, да ведь тащить ее по ходам потайным придется, по улицам, а она ж тяжелая! А у Варвары возраст… Пусть Аксинья сама ножками походит, пока может.

Сидит вот, глазами лупает, ровно сова в дупле.

– Аксинья, вороги в палатах! БУНТ!!!

Тут уж и до Аксиньи дошло, схватилась она за горло.

– А… как…

– Спасать тебя надобно, радость наша, государыня мне поручила, плащ вот накинь, да побежали скорее. Выведу я тебя потайным ходом, побудешь в нашем с Платошей доме, покамест…

Варвара тараторила и суетилась, ровно паук паутиной липкой опутывая бестолковую коровушку, чтобы не задавала та лишних вопросов, не доставляла проблем… Вот и плащ, и ход потайной, Аксинья за Варварой бежит что есть сил… Пусть бежит!

Когда занят так человек, ему думать некогда!

И из потайного хода, и по переулкам, по закоулкам, да поскорее, чтобы дыхание занялось у дуры… и в один из домов неприметных.

– Вот, на месте мы, Ксюшенька. Сейчас, присядь покамест, я тебе сбитня подам, а может, винца лучше?

Измотанная беготней, испуганная и растерянная, Аксинья только кивнула: Варвара ей и налила сразу вина из кувшина.

Трех глотков хватило, ткнулась дурища мордой своей в стол. Варвара жилку на шее потрогала – ничего так, бьется.

– Ты с зельем сонным не переборщила ли? Степанидушка?

– В самый раз будет. Сутки, а то и поболее проспит она, нам с лихвой хватит.

Переглянулись заговорщицы, кивнули согласно. И боярыня Степанида, алую заколку на груди поправив, пошла холопов звать.

Сейчас они с Варварой Аксинью в плащ завернут, холопы ее в возок погрузят – и за город. А там уж…

И ни капельки жалости не было у заговорщиц к бестолковой девчонке, скорее злость да раздражение. Явилась, ишь ты, понадеялась на готовенькое да на сладенькое… А вот поделом дуре!

Нет, не было никому жалко Аксинью, и оттого еще грустнее…

* * *

– ГОСУДАРЬ!!! – Боярин Пущин Господу Богу б так не обрадовался, как Борису. Усталому, измотанному, испачканному по уши…

– Егор Иваныч, не переживай, как видишь, жив, здоров. И я, и супруга моя в порядке. Да с Божедаром не ругайся, когда б не богатырь, и меня бы в живых уж не было, и Устиньюшки моей.

– Государь!

– Что в городе?

– На казармы стрелецкие нападение было, государь. Отбились.

– Эти же люди нападали? Посмотри внимательно?

Пригляделся боярин к доспехам, к оружию.

– Вроде и правда похоже, государь. Да, и перстни у них одинаковые у всех.

Тщеславен был магистр Эваринол, и перстни со знаком Ордена его рыцари носили. Гордились ими даже. Снимали, когда надобно в тайне все сохранить, а сейчас и не подумали. Да кто там, в той Россе, разобраться сможет? Дикари ж!

– Перстни… – Борис аж оскалился волком хищным. – Поговорим мы с теми, кто эти перстни носит… еще как поговорим.

– Орден Чистоты Веры, государь. – Божедар развернулся и в другой конец залы отошел, там, кажись, живой кто?

– Фанатики, – перекосился боярин Пущин.

Устя к мужу прижалась покрепче.

– Устёнушка, может, прилечь тебе?

– Нет, Боря, я от тебя ни на шаг.

Борис и спорить не стал. Понятно, устала жена, понервничала, а все ж так и ей спокойнее, и ему. Что, ежели разлучатся они, волноваться перестанут? Да никогда!

Напротив, он о жене будет думать, мало ли кого не извели…

– Палаты обыскали?

– Да, государь…

Михайла смотрел, как Устинья к мужу прижимается, профиль ее тонкий видел, прядь волос на щеку упала… Красивая. Любимая. Единственная.

Уходить ему надобно.

Когда рядом он останется, не выдержит, сорвется, а Устинья не сможет без мужа, видно это. Он умрет, и она умрет… бесполезно все. А и смотреть на счастье их у Михайлы сил не было, развернулся парень к выходу…

Палата Сердоликовая – это не изба крестьянская, здесь всю думу Боярскую разместить можно, и тесно не будет. И место еще останется, еще на жен боярских хватит. Одних колонн здесь полсотни стоит, толстых, каменных. Михайла от одной колонны к другой перетек… Как и заметил он человека, который арбалет поднимал?

Михайла и сам не ответил бы. Увидел вот…

И понял, что сорвется сейчас стрела с тетивы, полетит в спину Бориса… и Устю задеть может!

Устинья!!!

Михайла и не подумал даже ни о чем другом, крикнул, наперерез стреле бросился.

Что-то в грудь толкнуло, сильно-сильно, и Михайла на спину опрокинулся, да неловко так, ударился всем телом, аж дух вышибло. А потом пришла боль.

* * *

Глазам своим Руди не поверил, когда Бориса увидел. Он из дворца хотел уйти, но…

Вот он!

Стоит, и жена рядом с ним… а Федор мертв. И Любава пропала.

И он, Руди, тоже…

И такая ненависть захлестнула, что все иное неважно стало, развернулся Руди, чей-то арбалет с пола подхватил: Не так чтобы хорошо стрелял он, не благородное это оружие, да тут не промажешь! Прицелился государю в спину, аккурат между лопаток, рычаг взвел…

Стрела уже сорвалась, уже летела, когда кто-то крикнул, наперерез кинулся – тут и на Руди внимание обратили. Словно пелена какая с людей спала.

Руди и не сопротивлялся даже, когда его хватали. И не дергался.

А зачем? Он уже мертв, еще пара минут ничего не изменит.

Жаль только, царя убить не получилось. Вот это жаль…

* *