Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

Так его Анфиса на приватную беседу позвала. Чую, купит она его с потрохами. А мне все равно пора возвращаться на основную службу. Как меня только так далеко от Вотры занесло…

– Куда она его увела? – допытывался Илай.

– Да вон. – Коновалов указал себе через плечо. Там стояли еще четверо лакеев в зеленой форме. – Меня не пустили, сказали, не гож. Да и плевать, – широко улыбнулся он, демонстрируя крупные зубы. – А ты вот хорошо поешь, прямо отлично. Может, выступишь разок в «Поющем осле»?

Как бы приятно Илаю ни было слушать Егорку, а на разговоры времени совсем не осталось.

У проходящего мимо лакея он заметил крошечный гриб, проросший на щеке. Янтарь облизал мигом пересохшие губы и обратился к Калебу:

«Где вы находитесь? Мы потеряли жертву, его уволокли в пятый, закрытый шатер!»

Но Рубин ему не ответил. И только Дуся всплеснула руками:

– Илай, твои глаза! Они опять желтые.

Воздух разом заполнил аромат осеннего леса и треск множества швов.

* * *

Когда Калеб вручил ей те самые охранные грамоты, Диана не сразу поняла, что с ними делать. Пристав сказал только закрепить их снаружи, вокруг удаленного шатра поменьше, куда время от времени ходила Анфиса. Быстро раскинув мозгами, Малахит умыкнула у ничего не подозревавшего метателя кинжалов его ножны с шестью гнездами для снарядов и прорезала себе путь на волю, скрывшись за ширмой для переодевания.

«Все для пользы дела», – мысленно объяснила она свой неблаговидный поступок.

Заодно она припустила к частоколу, через который заблаговременно закинула свой арбалет. Было бы здорово пригвоздить все эти бумажки болтами, но такого транжирства Диана не могла себе позволить.

Рубин пошел каким-то своим путем, и Охотница догадывалась, что он уже должен быть там, в укрытии этой Анфисы. Как он туда проскользнет – уже дело Калеба. Не зря же он Сияющий и все такое.

Малахит еще раз покосилась на писанные золотыми чернилами грамоты. В том, что Анфиса – демоница, она уже не сомневалась. Близорукий мог бы принять ее за полуундину или вроде того, но Диана слишком пристально наблюдала за ее живыми волосами, за тем, как властно она обращалась с людьми вокруг, как усыпали ее путь крохотные грибы. Грибы были вообще повсюду – в складках одежд ее приближенных, в их волосах, на коже. Оставалось только поражаться, почему абсолютно никто этого не замечает? Но, даже если она демоница, помогут ли церковные грамоты, годные на то, чтобы отвадить мелкую нечисть или подарить домочадцам мир в душе? Впрочем, ни размышлять, ни оспаривать план пристава было некогда.

Пригнувшись, Диана поспешила к малому шатру.

Она успела приколоть четыре грамоты по периметру, когда изнутри послышались шаги и голоса. Охотница притаилась – а ну как заметит? Но Анфиса была слишком увлечена своей находкой – доходягой-дурнопьяном с мозгами набекрень и такими же стишками. Если верить показаниям господ и собственным наблюдениям, она как раз выискивала по ярмаркам искусников с безуминкой, с эдакой затаенной искрой, но не выкупала, а заражала и отпускала достигать кондиции. Бондарь же был готовенький, как по заказу. Диана нахмурилась, но тут же отвлеклась на диалог за белым пологом шатра:

– Я покажу тебе новый, удивительный мир, хочешь? Бесконечный лабиринт фракталов…

– Йэх, а ты затейница! С грибами я еще не пробовал.

– И где ты только от меня прятался?

– Да в «Луже» я сидел!

Малахит тихонько цыкнула и на карачках продолжила путь к пятой опоре, чтобы закрепить грамоту и там. Сквозь ткань она видела силуэты дурнопьяна и демоницы, ее шевелящиеся пряди, причем следила, чтобы ее саму не подсветило лучами и не стало видно внутри.

Пятая грамота заняла свое место, Диана двинулась дальше. Но немного не успела.

– Хм… Он все же подослал ко мне своего убийцу! – пропела Анфиса, оторвавшись наконец от Козьмы. – Выходи, покажись!

Внутри раздался шорох, и показался силуэт Калеба со шпагой и кинжалом.

«Сейчас пойдет замес», – сообразила Диана и ускорилась гусиным шагом.

– Ты пропах Зотикусом, этим подлым козлом… Как я сразу не различила твое зловоние! – гневно воскликнула демоница. – Придется, мой сахарный, ускорить твою эволюцию.

Видимо, последние слова адресовались Козьме, потому как одна из ее прядей змеей метнулась к дурнопьяну, ужалив того куда-то в шею. Певец «Лужи» покачнулся, потом еще, но чудом удержал равновесие. Затем потряс головой и охнул:

– Ни хрена ж себе… А можешь так еще разок?

Анфиса отшатнулась:

– Невосприимчив?

– Не-не-не, я ща посплю и буду… готов…

Диана кувыркнулась вперед, не дожидаясь конца драмы, и пришпилила к опоре шатра последнюю, шестую грамоту. «Только бы они сработали!» – закусила она губу.

Она пропустила момент, когда Козьма пропал из виду и затих, зато услышала звук удара хлыста. Анфиса атаковала Калеба, метя в лицо. И, кажется, попала.

– На тебе его защита! – прошипела она и зачем-то крутанулась на месте.

– Не уйдешь, – впервые подал голос Рубин и ринулся на демоницу.

Та молниеносно метнулась в сторону, раскинула руки и издала омерзительный визг, переходящий в звук жестяного свистка, каким охотники подзывают собак.

«К бесам, пора вмешаться!» – решила Диана и подняла тяжелый полог шатра.

Картинка внутри совсем не порадовала. Поэт Козьма лежал на земле, по-детски свернувшись клубочком, и вроде как похрапывал. Калеб стоял в боевой стойке, подняв над головой шпагу и выставив вперед короткий клинок. На щеке у него белело нечто вроде срезанной под корень поганки. Анфиса же растеряла последнее сходство с обычным человеком, от прежнего облика осталось только глазастое лицо с горящими ненавистью глазищами. Волосы, руки и платье обратились клубком чего-то, напоминавшего нити не то багровой грибницы, не то кровеносных сосудов. Все это безобразие пульсировало и расползалось в стороны, причем демоница не переставала свистеть на предельно высоких нотах, отчего у Дианы мигом разболелась голова, а перед глазами запрыгали цветные загогулины.

Все это длилось не дольше трех секунд, а потом в шатер повалили… Охотница не знала, как это назвать, поэтому решила просто атаковать первое же чудище. Арбалетный болт прорезал губчатые складки, которые заменяли существу голову, пролетел насквозь и вонзился в следующего такого же урода. Ни один, ни другой даже не заметили ее выстрела, хотя комки грибной плоти брызнули в стороны, а враги продолжили напирать. Их были десятки! На ком-то еще болтались лохмотья зеленых ливрей и другой одежды.

– Так убийц несколько! – обвиняюще завопила Анфиса и приподнялась над землей на свитых в жгуты грибницах. – Я знала, знала!

Багровый хлыст полетел к Диане, но она резко прогнулась назад, почти становясь на мостик. Как оказалось, зря, потому что Калеб рассек хлыст в полете и развернулся на каблуках, срубая часть башки одному гриборабу. Или теперь называть это шляпкой?

Сияющий Рубин закружился бешеным волчком, рубя и коля направо и налево. Он двигался стремительно и легко, будто преграды в виде напирающих монстров только помогали ему, а не мешали.

Диана впопыхах зарядила арбалет вторым, последним болтом. Вскинула его и выстрелила в монстра, подобравшегося к Рубину сзади. Однако это не повредило грибоголовому, только разозлило, и он сменил цель. У твари не было ни глаз, ни ушей, только полный прозрачной слизи рот, но он безошибочно определил, где находится Диана, и атаковал, расставив раздутые, пористые руки. Она точным пинком в грудь отбросила его назад и поразилась малому весу противника. Точно он полый внутри. Слуга демоницы повалился навзничь, и Калеб добил его, шпагой отрубив голову. Срез вышел гладкий и белый.

В мыслях Малахита промелькнуло, что вряд ли ей захочется грибной похлебки в ближайшее время.

– Кроме шуток, если хочешь помочь – оставь их всех мне! – скомандовал Калеб. – Мне так сподручнее.

Диана лишь кивнула. Судя по тому, как он двигался, стягивая на себя, провоцируя каждого монстра, его мощь только росла в обороне. И чем больше противников его окружало – тем яростнее были его удары. Но ковыряться в носу, пока старший по званию бьется, не жалея живота, было выше ее сил. Так кстати вспомнились слова Прохора: «Лиши врага равновесия, и ты уже наполовину победила». Ведь если у грибов есть колени, почему бы под них не пнуть? Не треснуть рукоятью арбалета или не столкнуть их безглазыми бошками, не повалить на землю?