Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

«Она ведь носит ее постоянно», – подумал он и почувствовал, как кровь приливает к щекам.

И слегка пришпорил Ежевику, направляя ее вперед по извилистой дороге к белым шатрам ярмарки. Если он так и не станет рыцарем, причем сам, без чьего-либо покровительства, сближение с Риной только навредит ее репутации. Значит, он должен держать дистанцию, насколько это возможно. Не таращиться, как идиот, не пытаться коснуться даже кончиков пальцев, не говорить с ней неслышным голосом, так, чтобы слышала только она. Не класть голову ей на колени. Илай был глупцом, когда надеялся, что все может сложиться иначе.

Не утерпев, он обернулся и увидел, что Рина по-прежнему улыбается. Значит, хотя бы теперь он поступает правильно.

Вблизи шатры оказались куда просторнее, чем он представлял. К тому же их окружала ограда из обструганных жердин – больше для того, чтобы обозначить, где следует оставлять коней и экипажи, чем для какой-либо охраны. И вот на этой-то ограде сейчас, еще до полудня, сидели три совы. Они будто следили за четверкой всадников и големом, пока те проходили мимо, неподвижными и круглыми, что блюдца, глазами.

Илай повел плечами и поделился опасением с остальными, но Диана только фыркнула:

– Чего бояться? Совы – самые глупые из птиц. Вот если бы за тобой начали шпионить вороны…

– Или грачи, – подхватила Дуся.

– Или попугаи! – выпалила Катерина Андреевна. – Это такие птички с Зеленого Берега, они могут повторять за людьми то, что услышат.

– Отставить разговоры, – приказал Калеб. Он весь подобрался, словно подходил к вражеской границе с клинком в руке. – Всем вспомнить свои роли. Заходим в шатер вместе и следим в оба. Илай, держишь со всеми связь. Диана, перемещайся как можно больше. Ваше Сиятельство… – Он замялся. – Постарайтесь не влипнуть в неприятности. Ваша горничная, вероятно, будет вдали от вас.

Катерина заверила, что за нее можно не беспокоиться, но Калеб только недовольно поджал губы. Теперь Илай чуть лучше понимал его – нелюдимый, он был поставлен следить не просто за зелеными служивыми геммами, но против своей воли еще и за девушкой из высшего общества, которую вовсе не готовили к каким-либо испытаниям. И он нес за нее полную ответственность перед Советником. Хотя у Рины была Дуся – ходячее оружие с ехидной ухмылочкой, но то голем, ей головы не снесут.

Переодевшись в ближайшей рощице в маскировку, все вышли на свет.

Илаю досталась расшитая рубаха и просторные красные порты. Смотрелся он наверняка глупо. Чуть отросшие волосы прикрывали его покрасневшие от неловкости уши. Диана крутилась в пестром облегающем наряде с короткими стегаными штанишками на вате поверх ярко-желтых чулок.

– Задницу прикрывает – и ладно, – решила сестра и стала делать размашистую растяжку, проверяя возможности костюма.

Катерина Андреевна была в обычном платье, хоть и более броском, чем носила обычно, – в ярко-голубую и розовую вертикальную полоску. А Дуся в обнимку с гуслями щеголяла в наряде белоборской крестьянки – длинной льняной рубахе с яркой вышивкой по вороту и подолу, с верхней зеленой юбкой из шерсти, заткнутой за плетеный пояс. Она даже свои металлические волосы уложила в косу до талии. Если не присматриваться – девушка как девушка, разве что лицо кукольное.

– А мы хороши, – заключила Катерина, окинув всех сияющим взором.

Калеб тоже остался доволен – он промолчал.

В таком виде они и направились к первому шатру, где посетителей встречали два стола и к каждому тянулась своя вереница гостей: к одному не спеша следовали разодетые в пух и прах хозяева, а ко второму пестрой цепочкой продвигались искусники. Калеб, перед тем как отделиться, наказал не забыть свои псевдонимы и не тушеваться.

Одетые во все зеленое лакеи зорко следили, чтобы на выставку не пробрался какой-нибудь бродяга, и оглядывали каждого входящего. На глазах геммов они настойчиво вывели наружу самого неопрятного вида мужичка с кудлатой бородой и сногсшибательным перегаром. Но отряду было не о чем переживать – добравшись до стола, они по очереди назвали свои прозвища и вид искусства. С тем их и отпустили, наказав, что выступать им следует в третьем шатре. Калеб прошел вперед гораздо быстрее, поэтому поджидал своих «контрактников» у прохода дальше.

Первый шатер оказался весьма просторным, и представляли там в основном скульптуру – всевозможные фигуры в разных позах. Преимущественно обнаженные.

Дуся округлила глаза:

– Ох, срамота! Так и стоят!

Кроме статуй здесь также демонстрировали свое искусство лучшие швеи – платья самых фантазийных фасонов красовались на специальных вешалках-подпорках.

– Вот взяли бы наряды эти и на голых напялили, – возмущалась голем, – а так ни себе ни людям!

– Дорогая, вы просто слишком долго просидели в своей глуши, – протянул на редкость белокожий молодой человек, возникший рядом. И вдруг отвесил Дусе глубокий, изысканный поклон: – Евдокия, мое почтение.

Черты его лица были настолько безупречны, что было трудно заметить что-либо еще.

– Джанико! – воскликнула горничная. – Лет сто тебя не видела. Что ты здесь делаешь?

Он выпрямился и чуть жеманно улыбнулся:

– Творю искусство, ищу ценителей.

Дуся покрутила головой.

– Скульптор? Да разве ж можно нам… уподобляться ваятелям?

Илая как молнией поразило: этот Джанико – тоже голем.

– Главное – не выдавать своей натуры, – вполголоса пояснил Джанико. И указал взглядом на гусли: – Тебе тоже следует об этом помнить. Люди не выносят… конкуренции.

Затем, увидев в толпе кого-то знакомого, он удалился.

Диана проводила его глазами.

– Вы что, все друг друга знаете?

– Почти, – качнула головой Дуся. – Этот вот из Громова, но он давно свободный голем.

– Свободный? – переспросила Катерина.

– Так все из его рода померли. Он теперь только к руинам изредка наведывается. Ишь ты, скульптор…

Тут между постаментами, платьями и прогуливающимися господами Илай приметил нечто бронзовое, неопределенной, а оттого особенно неприглядной формы. Калеб проследил за его взглядом и кивнул:

– Похоже, это наш беглый тут отметился. Идем дальше.

Следующий большой шатер отвели под живопись и ювелирное искусство. Картины украшали не только подобие забора по краям шатра, но и свисали на тонких цепях откуда-то сверху. Были здесь и портреты, и пейзажи, и натюрморты разной степени аппетитности, и аллегорические пасторальные сценки, где пастушок с пастушкой собирали цветы на лугу, пока овцы разбредались, как им вздумается. Были и картины столь пикантного содержания, что к ним было не прорваться – такая толпа господ их окружала.

От одной такой группы отошла возмущенная пара, восклицая что-то в духе: «Это уже слишком!» В образовавшемся просвете Илай увидел полотно: обычная деревня, где каждый крестьянин занимался своим делом. Кто прял, кто пахал, кто крутил ворот колодца. Странность заключалась в том, что все люди были без кожи, каждый мускул напоказ. Диана тоже заметила картину и подалась в ту сторону. Калеб, как ни шикал, не смог ее удержать. Приблизившись, они увидели художника, гордо стоящего рядом со своим творением. В глаза бросились странные, унизанные деревянными бусинами косицы, в которые были заплетены его длинные волосы и борода. Однако из волос все-таки выглядывал гриб-поганка.

– Это же Анатолий! – громким шепотом заявила Диана. – Который с бараньими кишками. Брать будем? Вернем его, и дело с концом.

Обер-офицер скупо кивнул.

– Ближе не подходим, внимания не привлекаем. Но, если попытается сбежать – арестуем.

В этот момент к художнику подошел господин в синем камзоле и белоснежном парике. Он приложил пенсне к глазам и провозгласил:

– Вы только вдумайтесь, какое точное понимание анатомии человеческого тела! Уважаемый, – обратился он к Анатолию, – от лица Вотринского Университета Всех Учений готов предложить вам контракт на серию картин. Они украсят стены нашего славного медицинского института!

«На каждое искусство найдется свой ценитель», – подумал было Илай с невольным уважением, но тут живописец мотнул косицами:

– Я ведом только своей музою и заказов не беру.

– Но как же… – удивился профессор.

Дальше они слушать не стали – впереди ждал шатер номер три.

Лакеи в зеленом с поклонами раздвинули матерчатые «двери», и отряд прошел внутрь. Их взорам открылось пестрое собрание искусников и господ, а также невысокие, но просторные подмостки впереди. Сейчас на них терзала арфу немолодая музыкантша в струящейся тунике