Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

травинку таким движением смять не получится. Травинка цела и осталась, а рыцари падали, падали… и лица их были искажены ужасом, а рты открывались в предсмертных криках…

От страха тоже умирают.

Эваринол стоял, пока к нему приближался самый жуткий человек из всех живущих на земле. Стоял, смотрел… ему и невдомек было, что Велигнев-то видел все. И Великого магистра опознал легко, по знаку на груди, и специально придержал силу свою, чтобы не помер Эваринол раньше времени.

Он и не помер.

И даже пару слов из себя выдавил:

– За… что?!

Велигнев улыбнулся холодно:

– За Россу.

И ударил своей силой. Теперь уж не сдерживаясь, ровно клинком – в сердце.

Ворон на плечо Велигневу опустился, мокрыми перьями тряхнул, каркнул громко. Так его, хозяин! Дави твар-р-рей!

Магистр Эваринол умер от разрыва сердца. От страха…

Кажется, в развалинах замка оставался кто-то еще. Велигнев туда не пошел, ни к чему уж… так, еще раз силой надавил, развернулся да и обратно отправился. А чего тут стоять, чего ждать? Он-то знает, что далее будет.

Гроза пошумит да и уйдет. Придут сюда крестьяне, посмотреть, что случилось. Может, кому и помогут, а может, и нет. Похоронят трупы. Разворуют все, что плохо лежит, и утащат, что смогут. Дадут весточку властям, и те будут долго размышлять, а потом отпишут королю. Так, мол, и так, случилось, а что с этим делать, нам и неведомо.

Король Филипп подумает какое-то время, попробует найти следы убийцы, а потом попросту смирится. Орден умер, и с ним умерли королевские долги, и не только королевские. Прибыли король не получит, но ведь и от убытков избавится, а там и часть имущества Ордена под себя подгребет, а это уже хорошо. И розыск вести не обязательно.

А и будут вести… Кто одного человека заподозрит?

Кто в этой иноземщине поганой вообще может знать, на что волхвы способны? Про колдунов у них есть байки, про ведьм, про убогих, которые с Землей-матушкой связь потеряли и всякими непотребствами занимаются, Рогатому присягают, чернокнижием не брезгуют… А про волхвов тут и думать забыли, не рождаются у них волхвы. Никто и не подумает на Велигнева даже, и на Россу тоже.

Замок обрушится, ежели и не сразу, то за пару лет от него одни развалины останутся, там в фундаменте подвижки, такое не склеишь, не соберешь. А потом зарастут эти развалины вьюнками и травой, и птицы на них петь будут. А вот люди будут их избегать, может, и легенду какую сложат. Страшную. И будут рассказывать о призраках, которые стонут на развалинах и по сей день, и о колдуне, который погубил, как водится, праведных и благородных рыцарей. Велигнев не собирался кому-то рассказывать правду, его устраивал результат.

Волхв посмотрел на свои ноги.

Хоть и попросил он грозу не лить ему на голову, а ноги все одно промокли… Минута – и лицо волхва озарила проказливая улыбка. Стянул он лапти, размотал онучи, перекинул все это через плечо, оглянулся на разрушенный замок, да и пошел себе босиком, в удовольствие, по лужам, как в детстве.

И гром шутливо фыркнул ему вслед.

И только когда все стихло и гроза ушла куда-то вдаль, из-под камня кое-как, полуползком, ровно червяк раздавленный, вылез Мишель.

Седой.

Заикающийся.

До конца жизни он будет просыпаться с криком ужаса, до конца жизни будет хромать, потому что ногу ему придется отрезать, до конца жизни будет он вспоминать не смерть рыцарей, нет…

Жутью его будет пробирать от улыбки волхва.

Такой легкой. Такой… чудовищной.

Он ведь только что замок разрушил, людей убил… и босиком по лужам! И улыбка эта…

И крик сам собой будет рваться из груди, когда в ночных кошмарах будет приходить к парню Велигнев. Мишель и сам это запомнит, и людям расскажет, и будут люди думать – что ж за чудовища живут в этой Россе? И забудут, с чего история начиналась, забудут, как магистр Эваринол пытался государя росского убить, про все забудут. А улыбку эту вспомнят. И может, кто-то откажется от своих замыслов. А может, и нет.

Убивают всегда других, не правда ли? А кому-то, самому хитрому, обязательно должно повезти.

Но Ордену – не повезло.

Vae victis, рыцари. Горе побежденным, магистр Эваринол.

* * *

Неладное почуяли обе волхвы.

И Устинья, и Агафья. Устя, может, и отчетливее, потому что ее сила сама была наполовину от смерти. Агафья чуть меньше, но…

– Недобрым оттуда веет.

– Очень недобрым.

Переглянулись они, подобрались, ровно две кошки для прыжка. А потом Агафья в крышу возка застучала, остановиться требуя.

Послушался кучер, волхва рукой ему махнула:

– Остановись, далее нам пешком идти надобно.

– Бабушка? – Илья брови сдвинул, но Агафья головой покачала:

– Мы с Устей обе это чуем. Нет там воинов, а ведьма вот есть. И сильная.

– А одна она – или не одна?

Этого волхвы ему не ответили.

– Илюша, вы там точно без цели и без смысла сгинете, а мы и пройдем, и сделаем, что надобно.

Илья только головой качнул:

– Ведьма тоже арбалет взять может. И нож. Не пущу одних!

Устя с бабушкой переглянулась.

– Молода там еще ведьма, может, и обойдется?

– А когда нет?

– Все одно, не остановим мы их. – Агафья только головой покачала: И верно, стрельцы и шагу назад делать не собирались, вот еще не хватало! Царицу одну оставить? Посреди леса?

Да за такое с них шкуру спустят! Лучше уж ведьма, там хоть сразу, и не так больно будет…

Устинья только рукой махнула безнадежно, старшего к себе подозвала:

– Десятник, как зовут тебя?

– Юрий, государыня.

– А по отчеству?

– Иванович…

– Юрий Иванович, ведьма там, впереди. И нас она тоже чует и нападет, когда мы ближе подойдем. Не бойся ничего, мы с ней справимся, просто время потребуется.

– Как скажешь, государыня. Только мои люди впереди пойдут. А то… может, государю дать знать?

– Улизнет, – Агафья головой покачала, не было у них времени. – Идем, она нас чует уже. Вот, смотри…

И верно, зашумел в кронах ветер, заволновались деревья, загудел лес. Недобро, нехорошо, словно рой диких шершней на охоту вылетел.

– Чует, – Агафья вперед двинулась. И была она совершенно права.

* * *

Ведьма новорожденная по дому металась, ровно лиса по норе. А куда бежать-то?

В лес?!

Так она там и ста шагов не пройдет, не умеет она по лесу ходить, и куда ей пойти? В город? С Книгой Черной в руках, и от Книги этой жутью веет, и от самой ведьмы – тоже.