Испытание огнем - Август Туманов

— Такси, пассажиры, пробки. Ничего нового.

— Работаешь, значит? — дед хмыкнул, и я почти увидел, как он качает головой, сидя в своём кресле с потёртой обивкой. — А семейные дела как? Знаю, что с Еленой разошёлся, но вдруг обратно сошлись? Дело молодое, всякое бывает.

Я немного скривился, вспомнив бывшую — её острый голос, упрёки про квартиру в Душино, которая, между прочим, осталась ей.

— Нет, дед, не сошлись, — отрезал. — И не собираемся. Всё кончено навсегда.

— Ну, как знаешь, — дед помолчал, в трубке звякнула ложка о чашку, будто он размешивал сахар. — Молодёжь нынче своенравная. А я вот думаю, может, зря ты её отпустил. Помню, по малолетству твоему, лет в шесть или семь, прибежал ко мне на веранду, весь в слезах, потому что девчонка соседская тебе косичкой по носу хлестнула. А ты всё равно за ней бегал, цветы с клумбы рвал.

Я усмехнулся, несмотря на внутреннее напряжение.

— Да ну тебя, дед. Я уже давно об этом забыл. И Ленка совсем не та девчонка, поверь.

— Может, и не та, — дед хохотнул, коротко, но тепло. — Но ты всегда славился своим упрямством. А вот ещё случай был, как ты в лес сбежал, искал ту старуху, что тебе сказки рассказывала. Нашёл ведь, вернулся весь в грязи, но довольный. Говорил, она тебе про огонь что-то интересное рассказывала.

Я замер. Метка на ладони кольнула. Старуха. Знак. Сглотнул внезапный ком в горле, голос стал тише.

— Ты это к чему вспомнил, дед?

— Да так, к слову пришлось, — Исмагил отмахнулся, но в голосе мелькнула тень тревоги. — Ты редко появляешься, Стас. Совсем старика забыл. Раньше хоть заезжал, а теперь только по телефону и слышу.

— Некогда было, дед, — Я почувствовал лёгкий укол совести. — Обязательно скоро заеду. Так зачем звонил? Что-то серьёзное?

— А то! — дед оживился. — Заходи на чай, посидим, поболтаем. Заварка у меня хорошая, с травами, не то что эти ваши магазинные пакетики с пылью.

Я глянул на пса. Никак сидел настороже, уши торчком, светлая шерсть блестела.

— Всегда ты занят, а на деда времени нет. Посидишь пять минут, не убегут от тебя твои дела. Я тебе пирогов с картошкой пожарю, как ты любишь.

Да брось ты свои отговорки, — дед фыркнул, в голосе послышалась привычная хитринка. — Чай попьём, поговорим. Не хочешь — заставлю. Сколько мне ещё ждать, чтобы ты ко мне заглянул?

Я закатил глаза, но улыбнулся краешком губ.

— Ладно, уговорил, — буркнул в ответ. — Всё равно к тебе собирался на днях.

— Вот и умница, — дед хмыкнул, довольный. — Только не думай, что это просто так. Есть разговор серьёзный. И он не телефонный.

Я насторожился. Жар пробежал по ладони от метки до кончиков пальцев.

— Серьёзный? Это про что? Что со здоровьем, дед? — спросил, сбавляя скорость на повороте.

— Приедешь — узнаешь, — отрезал дед и голос его стал твёрдым, как камень. — Давай ко мне, внучек. Не тяни. Время не ждёт.

Я кивнул, хотя дед этого не видел, и сбросил вызов, убрав телефон в карман.

— Чуешь нехорошее, Никак? — поглядев на пса, пробормотал я.

Никак сидел тихо, глаза следили за дорогой, уши были приподняты. Я свернул на шоссе, мысли крутились вокруг слов деда. Воспоминание о старухе в лесу, намёк на огонь, какой-то серьёзный разговор — всё это складывалось в картину, которую я пока не мог разглядеть целиком. Телефон завибрировал прямо в руке, когда я закрывал приложение такси. На экране засветилось «Елена». Имя, которое за три месяца ни разу не мелькнуло на дисплее. Никак приоткрыл один глаз, наблюдая, как я задерживаю дыхание на секунду перед ответом.

— Станислав, — Её голос напомнил мне автоматическое объявление в метро: та же безупречная дикция, та же отстранённость. — Я подаю документы на развод. Нужна твоя подпись.

Капли мелкого весеннего дождика на лобовом стекле сливались в ручейки, повторяя узор трещин на пластике панели. Я провёл пальцем по шраму на ладони.

— Подавай, — ответил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Поступай, как тебе удобнее.

— Ты уверен? — спросила она с интонацией кассира, уточняющего про чек.

— Обратного пути не будет.

— Сколько можно ходить по кругу? — Я усмехнулся, глядя, как Никак зевает, обнажая острые клыки. — Решено же.

— Хорошо. — Бумажный шелест в трубке. — Есть пожелания по разделу имущества?

— Ты же в курсе. Ничего не изменилось. Квартира твоя. — Я поёрзал в кресле. — Остальное — тоже. Запиши, чтобы не забыть.

— Учту. — Клик ручки. — Ничего не заберёшь? Остались твои фотографии, — наконец сказала она. — В синей коробке. Нужны?

Я закрыл глаза. Вспомнил, как мы вместе выбирали эту коробку в модном магазине. «Для воспоминаний», — сказала она тогда. Теперь это просто «синяя коробка».

— Выбрось.

Пауза. Только мерное дыхание в трубке и шум дворника за стеклом.

— По закону могут предложить месяц на примирение, — произнесла она, словно зачитывая параграф.

— Примирение? — Я засмеялся, но звук получился горьким. — Это обязательно?

— Процедура. — Сухой щелчок зажигалки на фоне. — Месяц минимум.

— А тебе? — Я сжал руль. — Нужен этот месяц?

Тишина слегка растянулась.

— Лена?

— Не знаю, — наконец ответила она, и в голосе впервые появилась трещина. — Но так положено.

— Ну, раз положено — пусть лежит. — Я вздохнул. — Когда явка?

— Через неделю. Районный суд. — Бумажный шорох. — Придёшь?

— Приду. — Никак положил морду мне на колено. — Чтобы быстрее закончить. Скинь потом адрес и время.

— Я пришлю детали. — Деловой тон вернулся мгновенно. — У тебя есть ко мне вопросы?

— Уже давно нет, Лена.

— До свидания, Станислав.

Трубка замолчала раньше, чем я успел ответить. Я ещё минуту смотрел на экран, где таймер звонка застыл на отметке 3:17. Ровно столько времени понадобилось, чтобы поставить точку в пяти годах совместной жизни.

Никак лизнул мне пальцы, и я