Небесный воин. Книга 1. Жезл жизни - Михаил Алексеевич Ланцов

— Это племя Кхарра, «крысы пустыни», — пояснил Корв, не глядя на него. — Сегодня мы очистим одно из их гнезд!

— Ты предлагаешь мне убивать этих людей? — спросил Ярослав. — К чему мне это?

— Чтобы понять, зачем ты здесь! — Ответил жрец, и многозначительно посмотрел ему в глаза.

Ярослав сжал рукоять палаша. Он не хотел этого. Но его активно подталкивали на «тропу войны».

Стражники слезли с коней и построились в одну шеренгу. Воевать верхом они, в силу отсутствия подходящего снаряжения, не умели. Корв встал за стеной щитов, жестом указав Ярославу на место рядом.

— Режем всех, кто держит оружие! — скомандовал Гарук. — Девок и щенков берем живьем. Стариков и старух — под нож! Карсу нужны молодые тела. Вперед!

Отряд быстрым шагом успел дойти до первого шатра, когда кочевники их заметили. Сразу поднялся дикий крик женщин и послышались воинственные возгласы мужчин. Первой жертвой оказался немолодой мужичок, выбежавший им навстречу с копьем наперевес. Гарук снес ему голову одним ударом. Кровь брызнула на песок, и воины ринулись в бой.

Кочевники, худые и обожженные солнцем, высыпали из своих развалюх с кривыми ножами и копьями с наконечниками из кости. Они дрались отчаянно, но против обученных закаленных стражников у них не было шансов. Их крики сливались в один протяжный стон. Они падали один за другим, не сумев нанести врагам даже малейшего урона. Вскоре все защитники были убиты и тогда началась настоящая резня.

Стражники сложили в кучу свои большие щиты, чтобы освободить руки и рассыпались по лагерю в поисках добычи. Ярослав не участвовал в этом «празднике жизни». Он молча стоял, наблюдая, как Гарук распарывает живот седому старику, как двое бойцов закалывают старух, пытавшихся защитить женщин с детьми.

— Ты не будешь сражаться? — спросил Корв.

— Это не бой. Это бойня! — хмуро ответил Ярослав.

Корв усмехнулся.

— Разницы нет!

Когда молодые девушки и дети были связаны, а «ненужные» кочевники добиты, стражники принялись за женщин. С них сорвали грязные туники и принялись насиловать, соревнуясь друг с другом в «мужской доблести» — кто больше перетрахает.

— Эй, Сихар, а ты чего стоишь? Говорили, что у тебя длинный меч! — крикнул Гарук, залезая на очередную жертву. — Или он у тебя мягкий?

Дружный хохот разгоряченных самцов был ответом на тупую шутку своего командира. Корв покосился на Краснова — капитан остался невозмутим, он еще в прошлой жизни научился игнорировать плоские подначки гопарей. Тогда жрец поднял над головой булаву и громко сказал:

— Прекращайте баловство! Быстро заканчивайте и уходим! Надо разбить лагерь под днёвку вот за той дюной до того, как солнце высоко поднимется. Или придется торчать тут до вечера среди трупов.

Видимо авторитет старшего жреца среди воинов Храма Карса был непререкаемым — вполголоса матерясь, насильники торопливо кончали, неохотно сползали со своих жертв и принялись навьючивать лошадей всяким «нужным» барахлом. Ненужное барахло подожгли. Уже когда весь отряд сидел верхом, Гарук обошел изнасилованных женщин (которых изначально не планировали тащить с собой) и лично перерезал им глотки.

Ярослав отвернулся.

— Ты должен был присоединиться к стражникам в бою, — сказал Корв, когда они вернулись в Храм. — Теперь они будут сомневаться в тебе.

— Мне плевать! — ответил Ярослав.

— Напрасно, — покачал головой жрец. — У твоего поступка могут быть неприятные последствия.

Его предположение начало сбываться в тот же день — теперь стражники смотрели на него иначе, не с ненавистью и страхом, а с презрением. Согласно их примитивному представлению о жизни, он проявил слабость. Невзирая на все его предыдущие поступки. Когда Ярослав шел по Арене к тренировочной площадке, один из воинов, коренастый детина со шрамом через левый глаз, плеснул ему под ноги мочой из деревянной бадьи.

— Трус! — бросил стражник, и вонючие капли забрызгали сандалии, оставив темные пятна на отполированной коже.

Другой, помоложе, с нервно дергающейся щекой и бегающими глазами, прошипел, проходя мимо:

— Карс не любит слабаков. Особенно тех, кто прячется за спинами настоящих воинов.

Гарук просто плюнул ему под ноги, не удостоив взглядом.

А сразу после обеда Краснова вызвали к Верховному жрецу.

Патриарх ждал его в своем кабинете с панорамным окном, выходящем на пустыню. Высокий, худой, с властным лицом, настоящий маршал. Ярослав стоял перед ним, чувствуя себя одной из песчинок, лежащих снаружи под испепеляющим солнцем.

— Твоя первая вылазка прошла успешно, — произнес Верховный.

Голос был спокоен, но в нем чувствовалась скрытая ярость.

— Если успех — это убийства и насилие… — Ярослав скривился, словно съел целый лимон.

— Это необходимо, — перебил Верховный. — Мы строим новую эру. И ради этого все средства хороши.

Ярослав промолчал.

— Ты не участвовал в бою! — рявкнул Верховный. — Ты просто наблюдал. Как будто это не твоя война!

— Потому что это не моя война, — отрезал Ярослав. — Я не собираюсь резать безоружных.

Тень скользнула по лицу патриарха. Он медленно поднялся, и вдруг Ярослав почувствовал давление — не физическое, а какое-то древнее, вязкое, будто сам воздух сжимал его горло.

— Ты ошибаешься, — прошипел жрец. — Это именно твоя война. Потому что ты наш.

Он сделал шаг вперед, и золотой обруч на его лбу вспыхнул тусклым светом.

— Ты думаешь, мы просто так вложили твою душу в тело Сихара? Ты — меч в руках Карса. И если меч отказывается рубить… его переплавляют.

Ярослав стиснул зубы.

— Попробуйте.

Жрец рассмеялся — сухой, безжизненный звук, будто кости, падающие на камень.

— О, мы не будем убивать тебя. Ты слишком ценен. Но у тебя есть слабость.

Он щелкнул пальцами, и дверь в покои распахнулась. Двое стражников втащили Вейд. Ее руки были связаны за спиной, рот закрыт кляпом, а глаза — широкие, испуганные — метались между Ярославом и патриархом.

— Милая девушка, — сказал Верховный, проводя пальцем по ее щеке. — Хотя и шлюха — до тебя она переспала с десятком мужчин. Правда, выбирала кого почище и помоложе — в основном, младших жрецов. Но сейчас я подумываю, а не отправить ли ее на кухонный двор, в качестве утешения для самых грязных и вонючих рабов.

Ярослав рванулся вперед, но невидимая сила приковала его к месту.

— Ты, урод…

Что-то сжало шею, Краснов захрипел от боли.

— Это тебе за оскорбление, тварь! —