Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

Вместо того чтобы идти на высоте двести метров, Назаров снизился до 50–60 и резко взял влево огибая скалистый мыс, на котором тренировались альпинисты. У нас все его считали идиотом, но он был единственный офицер в команде, а значит начальник. Я шёл в ста метрах за ним и увидел, а скорее почувствовал, как один из альпинистов валится в пропасть. Потому что этот придурок пролетел впритирку. Я сорвал пломбу ускорителя вдавив рычажки акселераторов на обоих руках, что строжайше запрещено. Потом, когда аппарат подняли со дна бухты, главный конструктор не поверил своим глазам. Тысяча двести километров в час! Он пришёл ко мне в палату и долго меня рассматривал. Потом спрашивал доктора. Тот качал головой и говорил что со мной всё в порядке. Главный вспылил и сказал что знает физику гораздо лучше доктора и что такая скорость в плотных слоях атмосферы, практически у земли, ещё ни для кого даром не проходила. Они забыли где находятся и стали орать друг на друга. Мне это надоело и я встал с кровати, убрав из вены иголку от капельницы.

— Там на самом деле была тысяча двести. — сказал я.

Они замолчали и уставились как на привидение.

— Нормальная скорость, только топлива маловато. — добавил для конструктора.

— Скорость звука у него нормальная скорость! — завопил он вырываясь из рук врача.

— Кретин! Недоучка! И ты тоже кретин! — напал он на доктора. На их крики прибежали солдаты охраны и расцепили драчунов. А я знал что было, но не собирался им говорить.

Без объяснительных всё равно не обошлось, меня мурыжили две недели угрожая отдать под суд за уничтожение уникального аппарата, но всё кончилось когда случился следующий инцидент. Погиб капитан Назаров. Главный попросил его повторить мою ситуацию, а командир приказал. Жаль что они забыли что «Грифон» не приспособлен к таким скоростям.

До девочки было всего 30–40 метров и я не пролетел это расстояние, а оказался в той точке пространства мгновенно. Прибор сосчитал это как скорость звука. Вот и всё. У неё были громадные глаза, когда я схватил её и аккуратно поставил на «балкон» — широкий выступ на скале. После этого раздался рёв, всё завертелось, руки-то с управления я снял. Полёт стал неуправляемым, и меня унесло в море красивым виражом. Всё. Точка.

* * *

— На мне был шлем. — напомнил я.

— Твоё лицо было видно. А сначала я подумала что это дракон. — замурчала она устраиваясь на моих руках.

Негр в женском платье неодобрительно скосился на нас через проход.

— Глупышка, драконов не бывает. Хотя… Если не будешь меня слушаться то придётся сотворить одного.

— Ты можешь показать мне какой-нибудь фокус?

— Если ты будешь повторять это слово, то никогда.

— Извини. А как мне сказать?

— Ну, например… Великий и ужасный, покажи мне бедной и несчастной свою силу!

— Ну показывай! — теребила она меня.

— Смотри через проход!

— Там негр, кофе или чай пьёт. Нет, кофе.

— А сейчас?

Вы видели как негры белеют от страха? Он смотрел в свою чашку не моргая. Потом перевернул её, и к нему на ладонь выпал коричневый кусок льда, повторяющий очертаниями внутренность чашки. Он засунул его обратно и сказал:

«Аллах акбар!» — поднимая руки кверху.

Горячий кофе выплеснулся на белый бурнус и растёкся коричневым пятном.

Его увела стюардесса озабоченная сумеречным состоянием пациента поставившего чашку на пол и орущего: «Maravilhoso!!!» Чудо!!! (португ.), но благодаря нам он попал в бизнес класс. Везунчик! Дашенька хохотала как сумасшедшая стараясь воспроизвести ситуацию. По-моему она поверила мне.

— А ещё?

— Нельзя. Бесплатного сыра не бывает.

Она нахмурилась.

— Не думай, это я не о тебе.

— О себе?

Кивнул. Всё таки надо было послать её обратно! С другой стороны самолёты летают. В её глазах застыл вопрос.

— Я потерплю, любимая!

— Это ты об Африке? — она была вся красная и трогала себя за мочку ушка.

— На этот раз совершенно о другом…

Мы прилетели в Мапуто в два часа дня с минутами. Но кому они здесь нужны, эти минуты? Нас встречал молодой и шустрый работник консульства.

— С прибытием Дарья Васильевна! Жорж Станиславович Рябухин, к вашим услугам! А мы здесь волновались когда вы позвонили из Лиссабона. Еле успели, да ещё лётчика уговаривать пришлось…

На меня этот тип не обращал никакого внимания. Сколько же этих официантов здесь водится?

— Почему консул не приехал? — оборвал я его тираду.

— Простите, Пётр Николаевич занят сейчас…

— Деньги когда передадите?

— Кк-к-какие деньги? Простите? Вы кто?

— Шмак Соломон Израилевич, супружник ейный, законный. Прямиком из Бердичева с этой кралей, гуляем по Африкам. А вы откудова будете? Случайно не из наших?

— Кк-каких ваших? Дарья Васильевна, к-кто этот человек? Ваш дядюшка ничего…

— Вот и хорошо что ничего. — я опять оборвал его. Бывает не понравится человек. Особенно этот скользкий тип.

— Где машина?

Он показал.

Я покрутил рукой. Продолжай! Он не понял.

— Вы заказали нам номер? В какой гостинице?

Он понял что над ним издевались и покраснел.

— Отель «Карлтон», в центре, рядом с консульством.

— Что ты думаешь насчёт центра города, дорогая? — я обернулся к Даше.

— Я как ты, любимый! — не отстала она.

— Может поедем куда-нибудь ещё?

— Да что вы! — испугался вдруг молодой Жорик. — Вам же заказано в «Карлтоне».

И Пётр Николаевич…

— Идите в машину! — приказал я ему. Всё таки я начальник официантов или нет?

— Глупый ревнивец! — сказала она. — Ну зачем ты так?

— Мне он не понравился. И потом, почему он так усердно навяливает нам свой «Карлтон»? Знаешь что? Мы едем в другое место. Ближе и у моря, и никаких Жоржиков.

Когда мы проезжали плакат «Холидей Инн», я сказал Жоржу Рябухину:

— Здесь сверни направо.

— Почему?

— Просто сверни направо, а то я сверну что-нибудь другое.

Он покосился на меня через зеркальце заднего вида и потух. Послушно сделал правый поворот и через пять минут мы были на месте.

— Молодец! Приедешь за нами завтра в двенадцать. Смотри не опаздывай!

Откланявшись он рванулся в машину и скрылся за рощей баобабов.

— На доклад поехал… следует ждать звонка от дядюшки.

Дашутка ничего не ответила, её глаза туманились как от предвкушения чего-то важного.