Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

— Сначала в бассейн, потом душ, потом баиньки…

— Одна? — спросила она сорвавшимся голосом.

Чёрт! За делами всю личную жизнь позабыл. А она готовилась. Ждала…

— Нет, не одна! — ответил я поднимая её на руки. Так и принёс её в номер под удивлёнными взглядами прислуги и весёлыми постояльцев, по преимуществу туристов из России, которые по каким-то неизвестным резонам выбрали это местом своего пребывания.

Весь отель узнал что к ним приехали молодожёны. Это нам на руку.

— Ногами, ногами работай, рыбка моя! — уговаривал я бултыхающуюся в бассейне Дашеньку.

— Я устала! — пищала она.

— Это ничего, это после самолёта, пройдёт если будешь лапками усердней работать!

— Она бы у меня поработала и не только лапками. — раздался голос. Он шёл к бассейну, громадный и уже обрюзгший мужик. Нижняя губа была оттопырена.

Денежный мешок, классический вариант. Ничего не стесняется, сука!

Я повернулся к Даше, она ничего не слышала за плеском воды.

— Вот и хорошо, вот и чудненько. Плыви ко мне!

За моей спиной ребёнок, которого мамаша тащила переодеть, выронил на белый кафельный пол свою слюнявую соску.

Я чувствовал движение ноги урода, как он наступает на неё, нога скользит, он пытается выровняться и падает лицом на кромку бассейна. Слышал я треск или показалось?

— Всё, выходим!

Она посмотрела как два служителя в униформе пытаются поднять громадную тушу.

— Что это с ним?

— Пить меньше надо.

— Теперь он засудит отель, как пить дать.

— Вряд ли, они его потащили к доктору, тот проверит кровь на содержание алкоголя и вуаля!

— Что вуаля?

— Если он вякнет хоть слово, а он непременно будет, то его выпрут из отеля через два часа.

— А причём здесь ты?

— Я? Вообще не причём, он ведь сам такой уродился. Наверное тебя надо погреть.

— Можно как тогда, в самолёте?

— Всё для тебя…

— Серёжа!

— ???

— Раздень меня, только медленно-медленно. Ты знаешь, у меня никогда такого не было…

— Но на тебе же ничего нет!

— Всё равно. Пуговку за пуговкой…

И был вечер, и была ночь, и было утро Рождества Христова. Двадцать пятое декабря 1995 года. Она спала когда раздался звонок. Дядюшка!

— Здравствуй Серёжа! Ну и как тебе сюрприз?

— Вы знали что она меня искала?

— А уж как я то искал! Впрочем это лирика. Возьмёте посылку в консульстве, машину в «Еврокаре». Если будут предлагать другую, не бери. Впрочем Дарья с тобой, так что опасаться нечего. Ты что-то хотел спросить?

— Почему она?

— Она белая. Ты чёрный. Объяснить?

— Не надо. А как она стала такой?

— Это тебя спросить надо. А может меня… — он вздохнул. — Племянница расскажет.

— Мне разбудить её?

— Не надо, пусть поспит. До свиданья.

— До свиданья. — сказал я в пустую трубку. Зачем он звонил? Проверить? Или беспокоится?

Я чувствовал угрозу исходящую снаружи, от всех этих пальм и моря, и даже поля для гольфа, поэтому было большим облегчением когда за моей спиной я услышал её голосок.

— Уже пора вставать?

— Конечно, лежебока! — я нырнул к ней под одеяло, ощущая восхитительную прохладу её гибкого тела.

— Мне кажется что у тебя сто рук…

— Только рук?

Она смеялась, и счастье светилось в каждой клеточке её тела.

— Почему ты мне не сказала?

Она поняла.

— Я боялась.

— Ждала и боялась?

— Угу. — она провела своей прохладной рукой по моей потной спине. — Ты мужчина, тебе этого не понять.

— Это началось в тот день?

— Правда, не знаю, в тот день или на следующий. Может ты был ключиком, который открыл это во мне.

— По счастливой случайности я имею ещё один ключик который требует продолжения.

Она метнулась с кровати крича:

— Спасите! Маньяк в номере! — и при этом смеялась как серебряный колокольчик.

Потом она высунула свою мордочку из ванной и сказала:

— Иди сюда быстрей! Дурачок!

И это та, которая ещё вчера была святой невинностью?

— В нашем номере пахнет развратом! — объявил я торжественно, заходя в душевую кабинку.

— Глупый, это любовь! — и без перехода: — Сколько времени у нас есть?

— Полчаса.

— Тогда выметайся отсюда! — она вытолкала меня из кабинки и закрыла дверь.

— Готовишься к приезду Жорика? — крикнул я обидчиво.

— Мне надо привести себя в порядок. Мы собираемся в город?

— Может отложим на завтра?

— Нельзя. — её голос погрустнел. — Я сейчас расскажу тебе о моём дяде, хорошо?

Я надел шорты.

— Рассказывай!

— Ты помнишь, как в середине восьмидесятых все эти колдуны и экстрасенсы вынырнули на поверхность?

— Конечно. — я прекрасно помнил сеансы Кашпировского. — «Вот сейчас я помашу ручками и у вас всё рассосётся, а если не рассосётся, то заживёт, а если вы мне не верите, то я сейчас зачитаю вам десяток-другой писем от моих пациентов, которых я к сожалению никогда не видел. Давайте возьмём вот это письмо… Оно от маленького мальчика… Здравствуйте дядя Кашпировский! Спасибо вам! Я не пропускаю ни одной вашей передачи и за это время я бросил пить, а скоро собираюсь бросить курить. А ещё я научился так же как вы махать руками, поэтому в школе все зовут меня Кашпировский.»

* * *

— Ну так вот. — продолжала она. — Мой дядюшка тоже не избежал этого. Всех новоявленных колдунов он считал мошенниками…

Я слушал историю вполуха. Кое-что я уже знал, но его метания по Африканскому континенту выглядели слишком причёсанными. А её дядюшка не был таким.

Откуда, например у него деньги? Хозяйственник среднего звена на конец перестройки вряд-ли бы заработал миллионы, даже если воровал как бешеная собака.

Тогда что? Ответ был один — алмазы, которых здесь такое изобилие.

Видимо дядюшка в погоне за колдовскими знаниями не забывал о хлебе насущном и застолбил одну или две шахты.

Я прислушался. Сейчас Дашенька говорила о племени бани-симба, как дядюшка жил у них полгода, больной, без денег и друзей.

Интересно какие алмазы он нашёл? И почему он всё это затеял? То что Даша экстрасенс, ничего не объясняло, тем более на мой взгляд она была довольно слабой в этом отношении. А вот дядюшку здесь чему-то научили, в этом я не сомневался.

— Серёжа! — её голос был сердитым. — Ты где?!

— Извини, я задумался о судьбе твоего дяди.

—