Кондитер Ивана Грозного 2 - Павел Смолин

Эргономика, однако, великолепная — благодаря ремням и подкладкам вес распределялся по всему телу. Даже прыгнуть пару раз у меня получилось, но заплатил я за это моментально выступившим потом и одышкой. Ходить в этом добре нужно тренироваться: я изо всех сил буду стараться держаться подальше от поля боя (побаиваюсь и не стыжусь этого, а еще я объективно гораздо полезнее в тылу), но средневековая жизнь может в любой момент преподнести неприятный сюрприз. Этот доспех даже полного «чайника»-меня превратит в проблему для голозадых врагов.

— Мирный ты человек, Гелий Далматович. Вижу сие — по душе тебе созидать да хозяйство преумножать, но за мир и процветание свое с мечом в руке порою постоять приходится, — еще раз увел разговор в сторону Данила. — Покуда молод, ловок да силен ты, учиться делу ратному тебе нужно. Хотя бы дубиною махать как должно научиться, но лучше — мечом, как пристало человеку твоего положения.

— Я себе пищаль планировал заказать, — признался я. — Бах такой в татарина! — изобразил процесс.

— Забываю порой, что молод ты еще, Гелий Далматович, — улыбнулся Данила. — Вижу, и сей совет добрым сочтешь.

— Уже счел, — кивнул я. — Тяжело с тобой, Данила Романович — и рад бы поспорить, да не о чем.

Гость хохотнул и вернулся к основной теме:

— Меч тебе Алексей Александрович добрый справил. Вот им владеть Дмитрия тебя научить и попроси.

— Попрошу, — кивнул я.

И Тимофея попрошу, чтобы у учителей была конкуренция и от нее мотивация. Не хочется на самом деле. Очень не хочется — какой бы умелый мечник ты ни был, тебя в любой момент могут тупо задавить числом, подстрелить из лука, арбалета, пушки да пищали. Ну или камнем из катапульты приложат — этот военный девайс, полагаю, еще в ходу. И потом — это ж сколько времени и сил уйдет!

К тому же классические творческие произведения учат нас, что как только встанешь на «путь меча», сразу же начнут валиться на голову движимые спортивным или не очень интересом враги. Ладно, это утрирую — если враги и придут, то полноценным боевым отрядом. Может пушку себе отлить попробовать? Ежели картечью заправить, по очень легкобронированным разбойникам шарашить милое дело.

— А пушки на Руси заряжают кусочками металла мелкими? — перевел тему и я.

Некуда спешить, все обсудить успеем.

— Дроб железный-то? — не удивился Данила. — А то ж — не глупей других поди.

— Дурного-то не думай, — укоризненно посмотрел я на него. — Вижу, что не глупей, а и превосходят меня многие русичи многократно. Сергей мой тот же — без него ничего бы я не построил. По верхам многое за жизнь нахватал, а в глубины токмо кулинарные и погружался, — предался самокритике. — Недавно я на Руси, всего не ведал и едва ли до конца дней своих проведать успею.

— И в мыслях не было, Гелий Далматович, вот те крест, — перекрестился на Красный угол гость.

— А пробовал кто в этакий мешочек легко поджигаемый припас огненный складывать? — изобразил руками. — Вместо засыпания пороху его суешь, сверху — заряд боевой, получается быстрее.

— И мера припаса огневого всегда одна, — задумчиво кивнул Данила. — Не слыхал. Узнаю. Ручаешься?

— Не ручаюсь, — покачал я головой. — Краем уха слыхал, буду Господа молить о том, чтоб не подорвался никто.

— Окромя врагов, — ухмыльнувшись, уточнил Данила.

— За врагов — о милости к душам их заблудшим, — согласился я.

Меч — классический «полуторник». У Данилы и дружинников такие же — общепринятый универсальный боевой «инструмент» на Руси это нынче. Для тех, кто может себе его позволить — у кого-то лук да сабелька из плохонького железа, тегиляй латанный да «поняшка» под седлом старенькая. Называется — «ориентализация». Наследие монголо-татарского ига, помноженное на нищету и необходимость иметь большое число боевых «юнитов». Считай — деградация «арматуры» до образца среднего конного степняка. Не хорошо это и не плохо, а единственное доступное сейчас решение, а потому — неизбежность сравни стихийному бедствию.

Гарда моего меча из грозно выглядящей вороненой стали. Заканчивается навершием в виде львиной головы. Рукоять обтянута — максимальный понт! — акульей кожей, чудовищно редким и дорогим импортом. Узор, а заодно улучшающий хват элемент на ней выполнен проволокой из красной меди и серебра. Ножны из обтянутого сафьяновой кожей дерева. На них — три массивные оковки из ценного, черненого серебра. Они покрыты тончайшим, издалека похожим лишенный смысла орнамент, гербами Палеологов.

— Далее — конь ногайской крови, седло с серебряными луками, златой уздечкою да ковром персидским заместо попоны. Достоин самого Государева выезда, что говорит о желании нас, старейших и могущественнейших бояр Руси, видеть тебя в своих рядах.

— Приятно, — признался я.

Но не обольщаюсь — сожрут и не подавятся.

Допив за беседою квас, довольные мы переоделись в «парадно-домашнее» и по опустившейся на Русь, освещенной многочисленными факелами поместья темноте в сопровождении несущих факелы же охранников и слуг добрались до усадьбы, осев за столом в горнице, велев накрывать нормальный ужин — аппетит после баньки лично у меня ого-го! — и кликнуть ключника с архитектором, да велеть последнему захватить все потребное для планирования защитных укреплений, в частности подробный крупномасштабный и от этого исполинский план поместья.

Данилу такой мощи топографический памятник впечатлил — как и любой толковый человек, доживший до таких лет и чинов, серьезный подход к делу он сильно уважает. В процессе сдобренного гречневой кашей с рублеными куриными котлетками обсуждения боярин показал крепкое знание особенностей строительства укреплений, заодно проверив на прочность Сергея Петровича. Термины лились рекой, отряженные в черновики кусочки бересты покрывались линиями, перечеркивались и выбрасывались, а я думал лишь об одном — во сколько драгоценных человеко-часов обойдется мне сомнительной полезности укрепление поместья?

Впрочем, выбора нет — хотя бы профилактическую функцию вал со рвом выполнят, отпугнув неготовых помирать в штурмах врагов. Они же грабить пришли, а не головы класть, поэтому лучше поискать наживу в менее «зубастом» месте.