Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

Синдзя нахмурился, глаза забегали, как будто он быстро читал некое написанное в воздухе послание. Наконец он криво улыбнулся и сказал:

– Возможно. Надо только кое в чем убедиться…

Изобразив позу окончания разговора, Синдзя ушел.

Амиит со вздохом опустился на стул и спросил:

– Какие новости?

– Камау и Ваунани ведут переговоры об объединении сил, – ответил Ота. – Почти каждый раунд заканчивается сломанным носом или ножевой раной. Лоия, Бентани и Койра без лишнего шума, а значит, независимо друг от друга поддерживают Ваунеги.

– И у всех заключены торговые договоры с Гальтом, – добавил Амиит и уточнил: – А что остальные?

– Из семей, что мы знаем? Против Ваунеги никто не выступил. И за тоже, во всяком случае в открытую.

– Не вижу борьбы, – сказал Амиит. – Они должны драться, должны объединяться в коалиции; союзы должны складываться сегодня, а завтра разваливаться. Как-то все слишком спокойно.

– То, что ты сейчас перечислил, сопровождает реальную борьбу за власть. А если решение уже принято, то и драться незачем.

– Да. Бывают моменты, когда я предпочел бы ошибаться в оценках. От поэта есть новости?

Ота отрицательно покачал головой, сел за стол и почти сразу встал.

Когда Маати уходил после первой встречи, Ота не сомневался, что поэт на их стороне. Он и сейчас был уверен, что Маати не предаст, только сожалел, что перед тем разговором не успел привести мысли в порядок. Для него в какой-то момент на первый план вышла его ложь о сыне Лиат, а все остальное отошло на второй. С тех пор у Оты было время подумать, и выяснилось, что осталось много нерешенных вопросов.

Ночью накануне, пока свеча не прогорела наполовину, он составлял список того, что еще надо обсудить, а когда составил, легче не стало.

– Да, ждать в бездействии тяжко, – сказал Амиит. – Наверное, чувствуешь себя так, словно вернулся в башню.

– Там было проще – я хотя бы знал, что меня ждет. Как же хочется выйти в город! Самому бы послушать, о чем говорят люди… За полвечера в чайной я бы узнал больше, чем за все дни, что тут отсиживаюсь. Да, понимаю, сведения для нас добывают твои самые опытные в таких делах люди. Но выслушивать донесения и разведывать самому – это не одно и то же.

– Понимаю. Добрая половина моей работы состояла в том, чтобы из десятка не связанных между собой донесений составить близкую к истине картину. Тут нужна сноровка, со временем научишься.

– Если все хорошо закончится, – вздохнул Ота.

– Да, если все хорошо закончится, – согласился Амиит.

Ота налил в оловянную кружку воды из каменного кувшина и снова сел. Вода была тепловатой, на дне кружки еще не осел мелкий песок. Ота пожалел, что это не вино, но сразу отогнал эту мысль. Сейчас ему, как никогда в жизни, надо быть трезвым. Беспокойство усиливалось, Ота поднял глаза от кружки и увидел, что Амиит смотрит на него так, будто хочет о чем-то спросить.

– Нам нужен план на случай проигрыша, – сказал Ота. – Если за всем этим стоят Ваунеги, а Совет наделит их властью, они смогут отмыться от любых своих преступлений. Поддержавшие их семьи будут вознаграждены за молчание. Если же выяснится, что Даая Ваунеги убил хая, чтобы возвысить своего сына, и купил поддержку половины семей, вина ляжет на всех них. И тогда будет уже не важно, прав я или нет.

– Время еще есть, – сказал Амиит, но при этом отвел глаза.

– А если проиграем, что тогда?

– Все зависит от того, как именно проиграем. Если нас раскроют прежде, чем мы вступим в игру, – всех перебьют. Если Адру объявят избранным хаем, у нас хотя бы будет шанс незаметно убраться из города.

– Ты позаботишься о Киян?

Амиит улыбнулся:

– Надеюсь поспособствовать тому, чтобы ты сам справился с этой задачей.

– И все-таки?

– Конечно позабочусь, – ответил Амиит. – При условии, что останусь в живых.

В дверь снова постучали, и в комнату вошел молодой человек. Ота его узнал – видел на встречах в Доме Сиянти, – но имени не вспомнил.

– Поэт здесь, – доложил вошедший.

Амиит встал, принял позу, подходящую для прощания с другом, и вышел. Молодой человек вышел вместе с ним, и дверь осталась приоткрытой.

Ота допил воду с противным песчаным осадком. И когда он поставил кружку, в комнату медленно вошел Маати. В нем чувствовалась какая-то перемена; он смотрел и двигался как человек, готовый услышать добрую весть или плохую или ту, в которой добро и зло будут неразделимы.

Ота указал на дверь, Маати закрыл ее и вместо приветствия спросил:

– Ты за мной посылал? Лучше бы нам так часто не встречаться. Слишком рискованно.

– Я знаю, но… Прошу, садись. Я думал о том, что нам делать, если ситуация сложится не в нашу пользу.

– Если проиграем?

– Если проиграем, хочу быть к этому готов. Этой ночью, пока мы с Киян разговаривали, мне кое-что пришло в голову. Найит? Так его зовут? Вашего с Лиат ребенка?

Выражение лица Маати было спокойным и даже безразличным, но Ота хорошо знал поэта и увидел боль в его глазах.

– Да, и что?

– Он не должен быть моим сыном. – сказал Ота. – Что бы ни случилось, он должен быть твоим.

– Если проиграешь, ты не унаследуешь титул отца…

– Если не унаследую титул отца и кто-нибудь решит, что Найит мой сын, его убьют, чтобы не возникло никаких сомнений в правопреемстве, – сказал Ота. – А если я выиграю, у нас с Киян может родиться сын. И тогда неминуемо придет день, когда они должны будут желать друг другу смерти. Найит – твой сын. Только так.

– Понимаю, – сказал Маати.

– Я подготовил письмо. Похожее на те, что раньше писал Киян из Чабури-Тана. В нем я рассказал о той ночи, когда покинул Сарайкет. Якобы я вернулся в город и застал вас с Лиат вдвоем. Зашел в ее комнату и увидел вас в постели. Тут любой поймет, что я к ней не притрагивался и она не могла родить от меня. Теперь это письмо у Киян. Если придется бежать, мы найдем способ сделать так, чтобы о нем стало известно… Может, оставим на ее постоялом дворе. Если же нас обнаружат и убьют здесь, на этом складе, письмо обнаружат среди ее вещей. А ты подтвердишь эту историю.

Маати сложил пальцы домиком и откинулся на спинку стула.

– Ты допускаешь, что Киян может здесь погибнуть? – спросил он.

– Да, – ответил Ота. – Стараюсь об этом не думать, но не исключаю такой возможности. И твоему