Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

Немного расслабившись, он сделал остальным знак рукой, чтобы выходили, а сам подошел к костру и стал осматривать вещи.

Синее пламя пылает мерно, от него мир кажется жутковатым и неживым, словно они давно покинули пределы светлых богов и великой медведицы.

Среди оставленных вещей полузверь нашел заплечные мешки, гоблинский крашар с надколотым лезвием, эльфийские стрелы, портки, которые судя по запаху, прежде принадлежали гному. Весь скарб настолько разношерстный, что ворг стал чесать затылок, пытаясь понять, как оно все сюда попало.

Фалк тем временем обежал зал, стараясь держаться в круге синего, но всё же света.

— Там по стенам несколько ходов, — сказал он, пыхтя так, что грудь ходит ходуном, и добавил кивая в сторону: — А там обрыв и мост.

— Что за обрывом? — спросил Лотер, разглядывая трофеи.

Звереныш пожал плечами.

— Да чернота сплошь. Ничего не видно. Но шерсть встает дыбом. Не нравится мне этот мост, вожак. Куда он ведет?

— Мне вообще тут всё не нравится, — отозвался полузверь. — Утварь слишком разная. Вон, гномья, эльфийская. Сомневаюсь, что где-то, кроме Цитадели, расы пытаются ужиться. Хотя есть у меня одна мысль, и она очень мрачная.

— Может назад пойдем? — предложил Фалк. — От моста этого могильным холодом веет. Аж зябко.

Вельда, которая все это время таращилась на синее пламя, видимо, прежде никогда не встречала такого, одарила звереныша снисходительным взглядом и произнесла:

— Что, боишься? Хвост поджал и готов наутек кинуться? Ну-ну.

Фалк сразу ощетинился, верхняя губа приподнялась, а глаза хищно сузились.

— Ничего я не боюсь! — с жаром заявил он.

Лотер мрачнел все больше. В этом зале и впрямь зябко, как в могиле, а странное сочетание утвари только подливает масла в огонь.

— Ну и дурак, — сказал полузверь. — Только дурак ничего не боится. Страх один из главных звериных инстинктов, он учит распознавать опасность, обходить ее или напротив — нападать.

По лицу звереныша скользнула тень растерянности, словно теперь не понимает, как себя вести — храбриться дальше или признаться, что от одного взгляда на мост колени трясутся.

Зал напоминал нечто вроде перевалочной базы перед мостом, но в таком месте должен быть смотровой или кто-то в этом роде.

— Странно, — проговорил Лотер задумчиво.

— Что именно? — поинтересовалась Вельда, ее взгляд остановился на горке вещей, которая находится вроде как на главном месте круга.

— Да всё, — произнес полузверь, опустив на место выщербленный крашар. — Кто-то тут должен быть. Хотя… Может он и был, но ты его сожрала.

Вельда насупилась, но промолчала. Сделав вид, что нисколько не обиделась, она перешагнула гномьи портки и приблизилась к центральной горке вещей. Она отличалась. В отличие от остальных, что валяются, как попало, эти аккуратно сложены стопкой, которую венчает железный шлем. В середине шлема большой красный камень, в нем пляшут блики синего огня и бросают зайчиков на пол.

— Возможно, Фалк прав, — предположил полузверь, — и луче убраться отсюда подальше.

— А как же найти тех, кто учинил беспорядки в Цитадели? — спросил звереныш, растерявшись от внезапной похвалы.

Лотер сдвинул плечами.

— Одно другому не мешает, — сказал он. — Вельда, ты чего там?

Воржиха рассматривала красивый камень в центре шлема с очарованным видом и едва не облизывалась.

— Какая красота… — проговорила она, потянувшись к нему.

Лотер заметил это. По спине прокатилась нехорошая волна, подняв волосы, откуда-то повело холодом. Он обеспокоенно поднялся и покрутил головой.

— Вельда… — тревожно произнес он, принюхиваясь к воздуху, который стал быстро остывать, и вместо уютного пяточка у костра, зал стал напоминать склеп.

Воржиха продолжала тянуться.

— Да-да, сейчас, — отозвалась она, не сводя очарованного взгляда с камня. — Возьму и пойдём. Вам не понять, а мы, женщины всех рас, любим красивое. Вставлю себе в ожерелье, или на кулон подвешу. Смотрите, как блестит…

— Вельда, — повторил полузверь.

Воздух остывал все стремительней, полузверь принюхался — со стороны стен, где, если верить Фалку, несколько ходов, потянуло запахом, который не спутать ни с одним другим.

— Я же и так ничего не прошу, — продолжала воржиха, — не ною, сражаюсь наравне с вами. Имею я право на маленькую безделушку из похода или нет? Вы ведь когда вернёмся, будете бахвалиться, а что достанется мне? Да никто не вспомнит, что с вами была воржиха…

— Раскопыть твоего лешего, Вельда! — рявкнул полузверь.

В этот же момент воржиха, наконец коснулась камешка и поддела его ногтем. Однако тот так и остался в выемке, словно врос в метал.

Зато воздух моментально остыл так, что у всех изо рта повалил пар, пол и стены покрылись тонким слоем изморози, которая в свете синего пламени блестит, как драгоценные камни. От обрыва подул ветерок, легкий, но такой ледяной, что обожгло даже горячую ворговскую кожу.

Полузвери замерли, Вельда вмиг забыла о камешке, который секунду назад завладел ее вниманием. Выпрямившись за секунду, она метнулась к Лотеру и заняла изготовительную позицию.

— Что это? — спросила она горячим шепотом.

Фалк произнес недовольно, тоже приблизившись к вожаку и становясь с ним спина к спине:

— Сдается мне, мы этого не узнали бы, если бы тебе не восхотелось побрякушку.

— Так это я, по-твоему, виновата? — изумленно и обиженно спросила воржиха.

— Я бы с удовольствием обвинил гоблина, гнома или даже эльфа, — фыркнул звереныш, — да вот незадача. Они ни при чем.

Из проходов, которые в мерцании заиндевевших стен теперь хорошо видны, послышались звуки. Шуршащие, звенящие и самые разные. Иногда казалось, там что-то тащат, но через секунду звук сменялся на прыгающий, затем дребезжащий. Но во всем этом многообразии не было единственного, присущего любому живому существу.

Лотер хрустнул шеей и оскалился, насколько это позволил батлок в крови. Мышцы на спине и плечах красиво вздулись, ногти вытянулись в небольшие, но когти.

— Чую, сейчас тебе будет и гном, и гоблин и, тьфу, эльф, — сказал он охрипшим голосом.

— Почему это? — не понял Фалк.

— А вот погляди, — угрюмо произнес полузверь и кивнул в сторону проходов.

Все устремили взгляды на темные провалы в стенах, откуда непонятные звуки становятся все настойчивей, ворги напряглись. Полузверь бесился от того, что гоблинская зараза все еще плавает в крови и не дает полностью обратиться в приличный облик. От этого ярость внутри распирала и жгла еще больше.

Он зарычал глухо и зло, в эту же секунду из одного прохода показалась фигура. Низкорослая, коренастая, с массивной кувалдой в руке. Одежда висит лохмотьями, на месте, где когда-то красовалась борода, теперь спутанный пучок, кожа зеленоватая и кое-где в пятнах.

Фалк рядом выдохнул с облегчением и как-то плотоядно произнес:

— Нежить. Гномья нежить.

— Угу, — промычал полузверь