"Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 - Юлия Шахрай

“Кто вы? Хранители? Паразиты? Разрушители?”

Цзяолин закрыла глаза и отдала миру себя без остатка. Она показала ему, что она часть дыхания зверей и шелеста листьев, что её душа всегда стремилась быть в единстве с живым. Андрей же напротив напрягся, и только потом понял – сопротивляться не имеет смысла. Вместо этого он раскрыл ядро, показав, что его сила не отрицает мир, а стремится защищать и развивать его.

И Поднебесная смягчилась. Тяжесть отступила. Земля больше не дрожала, а наоборот, стала казаться надёжной и крепкой, словно родная спина отца. Ветер больше не хлестал, а ласково трепал, словно дуновение матери. Именно после этого они поняли, что их прикосновение было принято.

Но вместе с этим пришло и осознание того, что теперь Поднебесная знает их. Она помнит их. И любое их действие, направленное против её законов, не останется незамеченным.

Андрей и Цзяолин открыли глаза почти одновременно, вернувшись к обычному зрению. Лбы их были покрыты потом, дыхание сбилось, но глаза горели.

– Теперь мы не можем просто быть частью этого мира. – Немного отдышавшись, сказала Цзяолин едва слышно. – Теперь мы связаны с ним.

– И он будет судить нас. – Добавил Андрей, сжимая её руку. И где-то в глубине земли, в тишине древнего узла, словно прозвучал глухой удар сердца – как печать, закрепившая новый договор.

………..

Когда Андрей и Цзяолин вернулись из того состояния слияния, словно из глубочайшей медитации, они сразу почувствовали, что внутри них что-то изменилось. Поднебесная не позволила их прикосновению пройти бесследно. Она отметила их, оставила в их сущностях знаки, которые не спутать ни с чем.

В собственном теле Андрей ощутил, что его ядро теперь не просто хранилище энергии. Оно стало похоже на малый чертог, отражение самой Поднебесной. На гладкой поверхности его ядра проступили линии, напоминающие узлы силы, которые он видел в мире, но в миниатюре. Они мерцали, соединяясь между собой, образуя сеть – словно крошечная карта материка в нём самом. И каждый такой узел в его ядре отзывался тихим звоном, если Андрей направлял туда сознание. И он понимал, что эти звуки не его, а голос самой Поднебесной, вплетённый в его существо.

Кроме того, на его коже изредка проступал тончайший узор, похожий на сплетение золотых жил – они светились только в медитации или при сильной концентрации, и это было знаком того, что сама земля признала его своим сосудом.

В теле Цзяолин отпечаток проявился немного иначе. Если ядро Андрея стало картой узлов, то её ядро стало садом дыхания. Когда она углублялась внутрь себя, вокруг её духовного взора поднимался туман, из которого проступали силуэты зверей – одни спали, другие сторожили её границы. Но самое удивительное заключалось именно в том, что теперь эти образы были не просто плодом её духовной практики. Они отзывались на дыхание реальных духовных зверей Поднебесной, словно были их отражением.

Иногда, медитируя, она ощущала удары сердца великого мира, и этот ритм становился её собственным пульсом. Её кожа приобрела едва заметное сияние, напоминая серебристую чешую или мягкое перо – неуловимые черты звериного начала, которое теперь сливалось с её природой.

Но самое необычное обнаружилось, когда они вновь попробовали соединить своё восприятие в единую систему. Теперь между их ядрами протянулась тонкая нить света и дыхания, словно Поднебесная сама связала их. Эта нить не исчезала после медитации – она осталась, тихо звеня в глубине их сущностей. И именно благодаря ей они чувствовали друг друга не как людей рядом, а как две части единого тела мира. Если Андрей сосредотачивался на узлах, то видел, как их дыхание мягко обволакивают звери Цзяолин. Если Цзяолин прислушивалась к сердцу мира, то ощущала, как оно проходит сквозь узлы, что сияли в ядре Андрея.

И тогда они поняли, что Поднебесная не только приняла их прикосновение, но и поставила на них свой знак – как печать, как свидетельство того, что они стали её внутренними жителями, почти органами её воли. Сейчас они оба чувствовали, что это и дар, и ответственность. Ибо если Поднебесная решит отвергнуть их, тот же отпечаток станет путём её гнева прямо в их ядра.

И эта Печать, теперь уже впаянная в их ядра в тот миг слияния, не была простым знаком – это стало ключом и языком. Она открыла двери, дала руки и уши у того тела мира, которое прежде оставалось непостижимым. И самые заметные, самые живые возможности, которые появились у Андрея и Цзяолин, требовали более подробного рассмотрения. И каждая из них, по отдельности, требовала свою цену. Потому что настоящий дар, особенно подобного рода, всегда приходит с требованием отплаты.

В ядре самого Андрея возникла уменьшенная, тактильная карта Поднебесной – живая модель линий силы и узлов, которая отзывается, если он мысленно проводит по ней пальцем. Которая ощущается как тонкий звон под ключицей. При движении – как будто рука скользит по току воды. Узлы отвечают цветом и вкусом. Весьма специфическим, надо сказать. Вроде того, что солоноватый привкус – это море, а смолистый – леса…

Практическое применение было такого, что теперь он мог “пощупать” удалённый узел, выяснить его состояние, почувствовать утечку силы или чужеродную печать. Проверить эти возможности он смог практически сразу. Так как обнаружил крошечную “трещинку” в одном северном узле. Направил туда подпитку и исцелил канал до того, как он перерос в стихийное бедствие.

Но была этому и соответствующая цена, вроде своеобразного ограничения. Такой дистанционный контроль требовал расхода внутренней стабильности. И, при частых проверках, у Андрея возникали короткие обмороки и даже “пустые” часы, когда его собственное ядро отказывалось отвечать на подобные манипуляции.

Появилась у него и возможности использовать сосуды и приёмники. Этакие “накопители-резервы”. Печать позволяла вживлять в землю мини-“сосуды” – не только в артефакты, но и в полноценные участки ландшафта, которые были способны удерживать удар Небесного Дао и временно хранить его силу как энергию. При создании подобного “сосуда” ощущения были немного непривычными. В виде звука далёкого била бубна и покалывания в пальцах. Когда сосуд был полон – то он светился, как раскалённый уголь.

Применять подобное можно было в бою. Направлять на сосуд часть удара и потом отдать назад как концентрированную волну энергии. А в мирное время – запасать энергию для исцеления засушливых земель. Но и тут была своя цена. Каждый такой сосуд “просил” кровь или часть личной энергии того, кто к нему