Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

кланов, приняв права регента. А Ангус, по слухам, вовсю подкладывал под юного Джеймса любовниц, и даже искал тому "достойную" партию. На что, как отчим, имел полное право. Вот только стоит лишь юному королю вступить в брак и родить наследника, и за его жизнь жаль будет отдать даже ломанную медную монету. Да и она, как законная королева, тоже будет уже не нужна. И что тогда: яд, кинжал убицы или штурм Стирлинга войсками регента? А восстание провалилось, понтифик, изгнанный из Рима имперскими наёмниками, молчал, а сын находился в лапах регента. И рука помощи, дающая так много и просящая так мало!

Ведь всё достояние королевы составляют несколько тысяч овец да доходы от её личного домена. Всё остальное: доходы от земельной ренты, "большой" и "малой" пошлин, королевских судов, чеканки монеты и королевских городов идут в Эдинбург, королю. И никому нет дела, что король находится в заточении, ведь он живёт в доме своего законного отчима! Так что нет у неё ни сокровищ, ни армии, ни лейб-гвардии для утверждения своей власти, ибо не на что ей их содержать, а парламент, где всё решают лорды, никогда не предоставит действительных средств власти. Даже сейчас, когда они сами объединились против Дугласов! А тут рутены, словно змеи искусители, предлагают ещё и помощь в освобождении короля. Да, у королевы-матери есть свои люди в Эдинбургском замке, но побег стоит дорого, а рутенам не нужно серебро, им нужны острова. Зато они могут предоставить значительный отряд, который поможет вывезти короля в Стирлинг, обеспечив тому безопасность в пути и спасение от погони.

В общем, сама Маргарита к концу приёма была уже согласна на предложение, но оставались ещё лорды и парламент, которые считались лишь со своим мнением и для которых король был только старший среди равных. Так что королеве предстояло убедить своих сторонников в том, что стоит принять дары дающего, ведь Дугласы сами по себе власть не отдадут…

* * *

В кают-компании флагманской каракки горел яркий свет. Здесь собрался совет, на который прибыли все командиры эскадры. Люди живо обсуждали перипетии минувшего боя, делились впечатлениями, гадали, что следует предпринять дальше. Наконец звон колокольчика оборвал все разговоры: заседание совета началось.

Придвинув к себе довольно подробную карту, Андрей неторопливо водил по ней остро отточенным карандашом, сделанным в русской мастерской. Времена, когда карандаши ценились через чур дорого и покупались только за рубежом окончились достаточно давно благодаря всё тому же попаданцу, так и не привыкнувшему к перу и кляксам.

— Что скажете, господа Совет? — спросил он у собравшихся.

По уже устоявшейся традиции отвечать начинали с младших. И пусть все догадывались, что у адмирала уже есть какой-то план, но подобное введение нравилось всем, да и не редки были случаи, когда адмирал вносил изменения в собственный план на основе высказываний подчинённых. Так что капитаны, с интересом вглядываясь в очертания хорошо ведомой им бухты и крепости, начали высказывать свои предложения один за одним.

И все они сводились к тому, что флот противника надобно добивать, для чего предлагалось подогнать поближе бомбардирские суда и закидать бухту огненным припасом, вызвав тем самым пожар. В тесной бухте это станет для вражеского флота приговором.

— Атаковать огнем, — громко произнёс Барбашин-второй, когда дошла очередь и до него. — Только окромя бомб, потребно сжечь врага и иными средствами, — сказал и сел.

Видя недоумение на лице многих командиров, Андрей повернулся к племяннику:

— Поясните ваши слова, господин флагман.

— Война на море ведётся уже много столетий и из истории мы ведаем об интересных случаях этой борьбы. Так Фукидидом отмечено, что при осаде Сиракуз неприятель нагрузил старое купеческое судно сосновым деревом и вязанками хвороста, затем поджег его и отправил дрейфовать по ветру в направлении афинских кораблей. Правда, афиняне быстро отреагировали на это и не только остановили пылающее судно, но и потушили огонь. А во время богомерзкой осады латынянми православного Царьграда греки так же предприняли атаку брандерами. Почти два десятка подожженных рыбацких и торговых посудин устремились к стоящему в заливе флоту латинцев. Правда, сгорел лишь один корабль, но лишь потому, что греки слишком долго выжидали. Считаю, что удар, нанесенный ночью вовремя и более скрытно, мог бы привести к более ощутимым потерям латынян.

Ну и теперь посмотрим на наше положение. Вражеский флот укрылся в бухте под возможным прикрытием артиллерии. Пусть мы не ведаем о том точно, но лучше считать, что пушки есть, чем внезапно напороться на вражеский огонь. Зато на Аэгне нам посчастливилось захватить несколько ревельских посудин. Пороха, нефти, хвороста и прочих горючих материалов, включая и огненную смесь, не тушимую водой, у нас на кораблях снабжения достаточно. Предлагаю организовать пять-десять зажигательных судов, взяв в команду лишь охочих людей. Тем самым мы избежим ошибки сиракузян — брандеры пойдут быстро и прямиком к цели. Для верности паруса можно выкрасить в тёмный цвет. Риск, конечно, есть, но моё предложение сжечь вражеский флот зажигательными судами, не рискуя кораблями эскадры.

Закончил свою речь княжич и вновь опустился на стул.

Некоторое время комадиры молчали, оценивая прозвучавшее предложение. А Андрей мысленно порадовался за племянника. Судя по его словам, введённый попаданцем обязательный предмет для командного состава флота "Тактика в боевых примерах истории" им штудировалась на совесть и теперь принесла первые плоды. А может он просто заметил, как дядя отдавал приказы плотникам переоборудовать захваченные у Аэгны ревельские посудины в будущие брандеры? Что ж, умение вовремя использовать чужую задумку тоже нужное. Но мало предложить, надо ещё и исполнить предложенное. Так что быть тебе, племянник, главным над брандерами в эту ночь.

Как и ожидал князь, совет предложение Барбашина-второго принял, и на эскадре закипела работа. По предложению адмирала именно племяннику и поручили (ну кто бы сомневался!) образовать отряд из зажигательных судов прорыва, а для поддержки их нарядить бомбардирские суда. По эскадре кликнули охотников, причем офицерам была обещана ускоренная ротация, а мореходам — денежное вознаграждение. И уже через час перед Барбашиным-вторым стояли будущие командиры брандеров, которых он и принялся самолично отбирать и инструктировать.

А время летело словно ураган. Когда закончили дооснащение зажигательных судов, как раз пробила полночь. Ветер слегка стих, но всё же устойчиво дул с моря, нагоняя мелкую рябь вокруг кораблей.

Чтобы не привлекать внимания, пушечных сигналов не давали. Просто к ноку грота-реи флагманского "Дара божьего" медленно пополз зажженный фонарь. Не прошло и минуты, как на флагштоках кораблей атакующего отряда замерцали ответные огни. Убедившись, что все готовы, на "Даре божьем" вывесили