Моровое поветрие - Рита Хоффман

– С чего это вдруг?

– С того, что он теперь царь. Человек он честный, жалостливый, увидит девицу несчастную на пороге, живот ее округлившийся, обязательно решит несправедливость исправить.

– Вот бы час назад отмотать! – простонал Станислав. – Ни за что бы не вошел в ее дом проклятый!

– Поздно плакаться.

– Может, ты с ней поговоришь? Как девица с девицей?

Темные брови Веданы приподнялись удивленно, губы скривились в недоброй усмешке. Сестра встала, нависла над Станиславом, пальцем тонким в его грудь уперлась и сказала угрожающе:

– Нет уж, братец, никто больше твои ошибки исправлять не станет. Уехала матушка, а я не она и покрывать тебя не стану. В порядок себя приведи, надень одежду чистую и ступай к Малуше, падай в ноги, обещай что угодно, раз жениться не хочешь. Клянись, что никому не расскажешь о вашей связи, что для соседей останется она нетронутой.

Сглотнув ком кислой слюны, Станислав кивнул. Увидел в лице Веданы отца – те же черты острые, глаза пронзительные. Жаль, что он сам в матушку пошел, такой же мягкий, как студень, а у Веданы будто прут железный в хребте, не сломать ее.

– Умеешь же ты напугать, – пробормотал он. – А на вид безобидная девица!

– Девицам нынче нельзя быть безобидными, – отрезала Ведана.

– Видел я, как царь наш вокруг тебя крутится. Коль позволит он себе что-то, сразу говори, я…

– Что ты? – Ведана руки на груди сложила и насмешливо на Станислава посмотрела. – Неужто думаешь, что я позволю ему вести себя неподобающе?

– С тобой не забалуешь… По душе он тебе?

– По душе, – легко призналась Ведана. – По сердцу мне нрав его мягкий, преданность, с которой он Всеволода опекает, добрая душа.

– А видения? Предупреждали тебя боги о чем-то?

– Нет. – Ведана покачала головой. – Как покинули город матушка с батюшкой, так и видения исчезли.

– Хорошо бы они показали тебе, какое будущее вас с царем ждет.

Пока они говорили, Станислав одевался, а Ведана спиной к нему стояла. Даже в осанке ее видел он волю несокрушимую, завидовал страшно, еще с детства. Сам чуть что, сразу рыдать принимался, а Ведана никогда не жаловалась и слез просто так не лила. Повезет Елисею, если решит связать жизнь свою с ней, лучшей опоры в жизни и пожелать нельзя. Вот только достоин ли царек белобрысый сестры? На этот вопрос Станислав ответа пока не знал.

– В баню пойду, смою вчерашнее, – сказал он, обнимая Ведану за плечи.

– А после сразу к Малуше, – напомнила она.

– Обязательно.

– Чем дольше тянуть будешь, тем хуже все для тебя закончится.

– Хватит тебе, – попросил Станислав. – Я и так от страха трясусь, еще и ты со своими напутствиями. Коль забыла, сестрица, это я за тобой приглядывать должен.

– У нас всегда наоборот все было. – Ведана пожала плечами. – Хоть ты и старше, но дурак ведь, тут и спорить не о чем.

Станислав не сдержался, ущипнул сестру за бок, та хмыкнула и из опочивальни выскользнула. Он постоял немного посреди беспорядка, который устроил, помолился богам, вспомнил о пращурах, попросил их дать ему смелости.

Тянуть дальше некуда было. Станислав вздохнул, поправил рубаху и переступил порог.

Куда только он ни зашел, лишь бы оттянуть неизбежную встречу: и с кузнецом поговорил, и к рукодельнице знакомой заглянул, и за баранки поторговался. Ноги сами собой несли его, водили по улочкам Ярилова града, а Станислав безропотно позволял им себя вести. Тревога его съедала такая, что руки тряслись, но он пытался убедить себя: Малуша – девица умная, как узнает, что нет между ними взаимной любви, отпустит его. Может, обидится, конечно, но все лучше, чем жить с мужчиной, который не чувствует к ней ничего.

Раньше с радостью в сердце он спешил к знакомому саду, теперь же ноги словно свинцом налились. Станислав едва шел, останавливался через каждые несколько шагов, сам не заметил, как смял баранки, в руках одни крошки остались. В горле саднило, в голове мысли множились, слова, которые сказать он Малуше хотел. Пот под рубахой выступил, капли противные катились по спине.

Он увидел ее меж деревьев, вот только не порадовала Станислава Малушина улыбка, не ответил он на крепкие объятия. Отстранился первым, взял девицу за плечи, заглянул в яркие глаза, рот открыл и… так и не сказал ничего.

– Чудной ты какой-то сегодня, – заметила Малуша. – Случилось чего?

Рот открывался и закрывался, а слова не шли, будто он лишился языка.

– Станислав? – Малуша нахмурилась. – Ты не захворал? Говорит батюшка, что в городе люди помирают без причины, даже отпускать меня не хотел никуда сегодня, но я вот, видишь…

– Не следует нам видеться больше! – выпалил Станислав и отшатнулся от нее.

Малуша моргнула раз, другой. Ее алый рот округлился, теперь она ничего вымолвить не могла, только смотрела на него и силилась хоть звук из себя выдавить.

– Что ты говоришь такое, Станислав? – тихо спросила Малуша, справившись с голосом. – А как… А как же…

– Глупость мы совершили, – твердо сказал он. – Не следовало нам не то что уединяться, даже встречаться в саду этом проклятом!

– Это батюшка твой, да? – вдруг спросила Малуша. В глазах ее появилась надежда. – Рассказал ты ему о нас, верно? А он не принял? Ну и пусть! Сбежим из города, мир большой, найдем…

– Нет Доброгнева в Яриловом граде, – перебил ее Станислав. – Уехал он.

– Тогда почему…

Схватил Станислав Малушу за плечи, встряхнул, заглянул в глаза, наполнившиеся слезами.

– Не люблю я тебя, – сказал он.

И Станислав увидел, как разбилось девичье сердце. Глаза Малуши в то же мгновение блеск утратили, потухли, с лица краска сошла. Щеки побледнели, обескровленные губы безвольно приоткрылись.

– Не расскажу я никому, что было между нами, – сказал Станислав, отступая от нее. – Захочешь замуж выйти – выйдешь, не узнает никто о нас.

– Но я хотела, чтобы узнали… – прошептала Малуша. – Хотела женой твоей стать! Ты ведь тоже желал этого!

Станислав оглянулся, испугался, что услышит кто-то ее крики.

– Тише! – зашипел он. – Неужто хочешь, чтобы соседи сбежались?

– Пусть сбегаются! – громче прежнего заголосила Малуша. – Пусть посмотрят на обманщика, который девичью честь запятнал, а теперь сбежать хочет!

Она кричала, размахивала руками, ее лицо покраснело от натуги, утратило всю свою прелесть. Смотрел Станислав на Малушу и поверить не мог, что думал недавно, будто любит ее.

– Замолчи! – приказал он, все больше раздражаясь.

– И не подумаю! – выкрикнула Малуша, все ближе подходя к нему. – Ой, люди добрые! Посмотрите на сына царского! Посмотрите на гада…

Станислав сам не понял, как схватил камень и ударил ее. Так просто все вышло, будто само собой.

Малуша пошатнулась, алая капля скатилась по ее щеке.

– Ты… Ты что сделал? – удивленно спросила она. – У-ударил?

– Малуша…

– Помогите! – завопила она. – Пом…

Снова он ее ударил – треск раздался такой, будто скорлупа ореха лопнула. Малуша упала на землю и затихла, а Станислав стоял, сжимал камень окровавленный в руке и смотрел на нее, не в силах поверить ни в то, что натворил, ни в то, что любовь их так закончилась.

– Малуша? – позвал он.

Станислав побрезговал прикасаться к ней руками – носком сапога толкнул в плечо. Малуша перевернулась, и он увидел, что ее безжизненные глаза смотрят в небо.

– Малуша?

Присев, Станислав помахал рукой перед ее лицом и понял: сам того не желая, он убил девицу.

Отшатнувшись, он упал, а затем вскочил и попятился, испуганно глядя на тело.

Что делать-то теперь? Как быть? А если увидит их кто-то? А если кто-то вопли ее слышал?!

Он кинулся прочь, камень по дороге выбросил, руки о штаны обтер. Трясло его, да так, что зуб на зуб не попадал. Будь здесь батюшка, защитил бы, спиной своей закрыл, если не по своему желанию, то ради матушки. Но они уехали, на троне теперь мальчишка белобрысый, и если не умаслит его Ведана…

До темноты Станислав скитался по городу, а как месяц вышел, вернулся в сад. Малуша лежала там же, где он ее оставил. Никто девицу не искал, никто на нее