Моровое поветрие - Рита Хоффман

куда ушли сестры-колдушки, и вскоре нагнала их. Стараясь не виться над их головами, Ярина наблюдала глазками-бусинками за тем, как из домов соседских выходили женщины. Ничего те не говорили, просто за Чеславой и Душицей увязывались, и чем дальше шли они, тем больше их становилось. Ярина сосчитать их хотела, но поняла вдруг, что разум птичий на такое не способен.

Колдушки с подругами добрались до края села, обернулись тенями черными и взмыли в небо. Ярина едва поспевала за ними, изо всех сил махала крыльями, но нагнать их смогла только над городом.

Темно было, почти ничего не видно, чудом сумела Ярина на ветку дерева сесть. Оттуда она наблюдала за тем, как птицы, вновь женщинами обернувшиеся, в кружок собрались. Говорили о чем-то, видать, вот только ветер не доносил их слов. Спустя несколько мгновений разбежались колдушки кто куда: черные фигуры с темнотой сливались, двигались уверенно, будто видели в ночи не хуже кошек.

Ярина решила, что за сестрами следовать слишком опасно, потому полетела следом за особенно прыткой женщиной, что по улице побежала, подхватив подол. Она остановилась у ничем не примечательного дома, сперва к двери направилась, затем обошла его кругом. Там, укрывшись в густых тенях, женщина приблизилась к окошку.

Ярина не поняла, что произошло дальше: открылись ставни будто сами собой и колдушка резво в дом забралась.

«Неужто грабят они люд простой среди ночи?!» – с ужасом подумала Ярина.

Только лай собак нарушал ночную тишину. В доме по-прежнему спали, отблесков свечей видно не было. Ярина отчаялась, решила, что не дождется колдушку, но та вдруг выскочила из окна, прикрыла ставни и прочь побежала.

Сорвалась Ярина с ветки и за ней полетела. Нашла ее в другом дворе и все то же увидела: сперва у двери потопталась женщина, затем дом обошла, открыла окно и внутрь скользнула. И снова хозяева не заметили ее вторжения!

«Что за чертовщина творится?» – мелькнула мысль.

Вдруг ей нестерпимо захотелось в сухом местечке на ночь устроиться. Залетела она под крышу, уселась, нахохлилась, прикрыла глазки-бусинки, приготовилась солнце ждать. И так ей хорошо стало, так спокойно!..

Внезапно она почувствовала боль, пронзительной трелью вырвался крик из горла. Ярина не могла понять, что случилось, забила крыльями и вдруг вспомнила: не должно ее здесь быть, под крышами спать человеку не положено.

Бурая ее за руку кусала. Ярина оттолкнула огромную морду, уставилась на следы от зубов, зашипела от боли:

– Что ж ты делаешь, окаянная?

Медведица смешно губы вытянула, будто сказать что-то пытаясь, рыкнула недовольно и хотела было уйти, но Ярина схватила ее за уши, обняла:

– Знаю-знаю, засиделась я в теле птичьем, а ты позвать пыталась. Выручила ты меня, подруженька, но страсть как больно было!

Бурая поворчала, поворчала, боднула подругу свою непутевую напоследок и вразвалку спать отправилась. Ярина же вернулась в дом, стараясь перестать смотреть то одним глазом, то другим, будто птица. Не будь медведицы рядом, так и осталась бы она в чужом теле, а к утру и вовсе бы забыла, что жила когда-то иной жизнью.

Ярина зажгла свечу, села за стол, подперла кулаком щеку и задумалась. Пламя трепетало, плясало перед глазами, а мысли ее уносились все дальше и дальше от села, туда, к большому городу, бывать в котором ей раньше не приходилось.

Она видела царский дворец с высоты, значит, столица это, Ярилов град. Но что колдушки в домах делали, пока хозяева спали, Ярина так и не поняла. Крали что-то? Подкладывали мешочки заговоренные? Вредили людям?

Вспомнился дневной разговор. Душица сказала, что нет у них больше терпения, что город они силой возьмут, коль царь сам не отдал. Неужто всерьез колдушки это затеяли? Тогда почему к обычному люду в окна ломятся, а не в цареву ложницу?

Но было еще кое-что, из-за чего Ярина места себе найти не могла и все ерзала на табурете: откуда в селе столько колдушек и почему сестры ей не рассказали об этом?

– Не на месте сердце у меня, – пробормотала она, – ох, не на месте…

Глава 8. Лука

Владлен сидел на земле, привалившись спиной к колесу телеги. Лошадь пощипывала траву, под сенью деревьев летний зной почти не ощущался. Лука стоял в стороне и то и дело морщил нос, улавливая сладковатый запах покойницы, спрятанной от солнечных лучей в густой тени.

Избушку волхва они еще вчера нашли, но хозяина в ней не застали. Владлен отказался вламываться в чужой дом, и им пришлось заночевать на улице, чему Лука был даже рад: он истосковался по воле, по бескрайним лесам и запаху нагретого дерева. Понимал, что его волчья натура чует приближение ночи Ивана Купала, и не мог совладать с радостным нетерпением. Впервые ему обращаться придется не по воле Псаря, а по собственной, и мысли эти вызывали в душе Луки трепет.

Лишь одно омрачало грядущие дни для могучего волкодлака – страх за Владлена.

Лука не знал, куда себя деть, как далеко уехать, чтобы не навредить единственному близкому человеку, а потому места себе не находил. Сны ему снились дурные: в них он нагонял Владлена и рвал когтями его грудь, пытаясь добраться до сердца.

– Не чуешь деда? – без особого интереса спросил Владлен.

– Ничего не чую, вонь покойницы ноздри забила, – проворчал Лука. – Пока волхв вернется, от тела ничего не останется, надо было деда в город везти, а не наоборот.

– Что ж ты таким умным не был, когда мы телегу запрягали? – Владлен лукаво взглянул на него из-под светлой челки. – Сейчас-то и я могу придумать что-то получше, чем сидеть в лесу и ждать старика, который, возможно, вообще помер где-то.

Луке надоело ждать; он подошел к избе и выбил замок ногой. Владлен вскочил, кинулся к нему и, вцепившись в рукав рубахи, заорал:

– Ты чего творишь, окаянный?! Кто тебя учил…

– Никто не учил, – перебил его Лука. – Пойду посмотрю, есть ли тут погреб.

Внутри избушка оказалась крошечной: лавка, печь, маленький столик и единственный табурет. Но погреб Лука все-таки нашел, о чем и сообщил Владлену, выглянув на улицу.

– Не войду я в чужой дом без приглашения, – проворчал тот.

– Ты что, нечисть какая? Порог переступить не можешь?

– Нам помощь деда нужна! Как думаешь, охотно он помогать нам теперь будет?

– Уговорим. – Лука пожал плечами.

– А если…

– Заставим.

Владлен насупился, руки на груди сложил.

– Не думал я, что охотники из Мрачного Взвода такие правильные, – хмыкнул Лука.

– Покойницу теперь сам тащи, – буркнул друг, отвернувшись.

– Ну, сам так сам.

Дурно Луке было от запаха, но он все же подхватил тело и отнес его в погреб. Там положил на землю, отодвинул кадушки и бочки к стенам и, довольный собой, выбрался по шаткой лесенке.

Владлен продолжал на улице стоять. Упрямец.

– Ты войдешь или тебя перенести через порог на руках, как покойницу? – спокойно спросил Лука.

– Помяни мое слово, вернется хозяин и отравит нас, – проворчал Владлен, однако в избу все же вошел. – И что нам тут делать? Места нет, табурет и тот один!

– Привык ты, я смотрю, к палатам царским, – не сумел удержаться от колкости Лука. – Прежде ты и в пещерах ночевать не прочь был.

– Я и сейчас не прочь, лишь бы не под чужой крышей.

– Ты сам не свой, что случилось?

Владлен зыркнул на него, вышел на улицу, принялся ходить туда-сюда. Видно, сказать что-то хотел, да никак не мог понять, с чего начать.

– Видел я вас! – вдруг выпалил он и снова замолчал.

Лука выразительно взглянул на него, безмолвно требуя продолжения, но Владлен только быстрее круги нарезать стал.

– Кого? – не выдержал Лука. – Кого ты видел?

– Тебя и девицу у реки, – бросил Владлен на ходу. – Кто она?..

Лука поднял руку, заставляя Владлена замолчать. Тот послушно умолк, но продолжил бесцельно вышагивать перед избой, будто его заколдовали и он не мог остановиться.

– Владлен, – мягко начал Лука, – замри.

Он приблизился к другу, положил ладони на его плечи и с силой их сжал. Владлен остановился и пристыженно опустил голову.