Моровое поветрие - Рита Хоффман

Стараясь не выглядеть обеспокоенным, он приблизился к трону, чинно поклонился царю и кивнул Баяну. Тот только зубы сжал; взгляд его зеленых глаз жалил, словно осы.

– Знаком ты с дочерью Баяна? – спросил Елисей.

– Знаком, – ответил Станислав. Отрицать это было глупо.

– А когда видел ее в последний раз?

Ведана по правую руку от царя встала и посмотрела на брата с укором, сведя темные брови. Перед ней стыдно было врать, но разве у него был выбор?

– Несколько дней назад, – медленно произнес Станислав, делая вид, что пытается вспомнить эту встречу. – Кажется, ее семья в тот вечер была в отъезде.

– Ты дом оставлял? – обратился Елисей к Баяну.

– Оставлял, – нехотя подтвердил тот.

– И дочь видел после того, как вернулся?

– Да врет он! – выкрикнул Баян. – Врет, сволочь, по глазам же видно!

Не успел Станислав опомниться, как отец Малушин подскочил к нему и схватил за плечи, чуть на пол не повалил, но дружинники подоспели вовремя: его оттащили, руки за спину завели.

– Накинешься снова – отправлю тебя в темницу, остыть, – мягко пригрозил Елисей и повернулся к Станиславу: – Баян сказал, что часто тебя рядом с его дочерью видели. Позволь спросить: что вас связывало?

Не было у Станислава времени, чтобы подумать, потому он выпалил:

– Любовь!

Лицо Баяна побагровело, но из рук дружинников он не вырывался, только пыхтел.

– Что случилось в тот вечер, когда ты видел Малушу в последний раз? – спросил Елисей.

Ведана переступила с ноги на ногу, руки в замок сложила и пронзительно посмотрела на брата. А тот трясся так, что зуб на зуб не попадал.

– Мы договорились пожениться, – тихо сказал Станислав. – В ту ночь встретились в саду. Малуша меня в дом пригласила, я согласился. Ну и…

Вдруг Баян вырвался и так приложил Станислава кулаком, что тот упал. На грудь кровь из разбитого носа полилась, а Баян вызверился:

– Я тебя кровавой юшкой умыться заставлю!

Сам не понял Станислав, почему вдруг закричал:

– Я люблю ее! – Слезы сами собой на глаза навернулись. – Ухаживаю за ней! Она подарила мне ночь, ну и что с того?! Я в жены ее взять хочу, сестра подтвердит!

Разъяренный Баян уставился на Ведану, а та не дрогнула, расправила плечи и сказала:

– Я видела брата после того, как он от Малуши вернулся, а когда спросила, женится ли на твоей дочери, он ответил «да».

– Вы мне только скажите, – голос Станислава дрожал, – где она сама? Почему мы вообще говорим об этом?

– Малуша пропала! – выкрикнул Баян. – Уже несколько дней ее найти не можем!

Станислав пошатнулся, за сердце схватился. Слезы затуманили его взгляд; Ведана, увидев это, к нему кинулась, подставила плечо.

– А я-то думал, – всхлипнул Станислав, – что она видеть меня больше не хочет…

– О чем ты толкуешь? – спросил Елисей.

– Я приходил в сад, к месту, где мы встречались. Ждал ее до самой ночи, а Малуша так и не явилась. Я решил, что она передумала моей женой становиться.

И заплакал. Не потому, что за Малушу боялся, – он-то лучше всех знал, где она теперь, – а от унижения и боли в расквашенном носу. Ведана гладила его по спине, даже Баян, кажется, остывать начал.

– Прикажу дружинникам ее искать, – тихо сказал Елисей. – Сам знаешь, Баян, хворь в городе. Люди замертво прямо на улицах падают. Могло статься, что…

– Моя дочь не померла! – рявкнул Баян. – Сердце чует, что она жива!

– Просто знай, что она могла где-то упасть, а дружинники ее к кострам отнесли, – закончил царь.

Баян пальцем на Елисея указал и выкрикнул:

– Хорош царь! В столице люди помирают, а он на троне сидит! Знаешь, кем бы ни был Доброгнев, а при нем такого не случалось! При нем все живы-здоровы были! При нем…

Елисей кивнул дружинникам – и те вывели разбушевавшегося мужика из зала, двери закрыли. Елисей тут же обмяк, устало прикрыл глаза.

– Ты правда не знаешь, где она? – только и спросил он.

– Правда, – соврал Станислав.

– Тогда ступай. Надеюсь, ее найдут и вы поженитесь.

Станислав поклонился царю, уже хотел уйти, но Ведана за руку его схватила:

– С тобой пойду, помогу с носом.

– К лекарю схожу, не утруждайся. – Станислав выдавил из себя улыбку. – Заодно и отвара какого попрошу, чтобы сердце успокоить.

Лишь когда двери за его спиной закрылись, он смог выдохнуть. Станислав дрожал, ноги от страха подкашивались. Почти попался! И ведь какой настойчивый этот Баян, до последнего верить отказывался!

Станислав к лекарю не пошел, вернулся в опочивальню, смыл кровь с лица и стал думать, как дальше себя вести. Если вызовется помогать дружинникам искать Малушу, может ненароком выдать себя, так что лучше держаться подальше. Но и без дела сидеть нельзя: наверняка все ждут от него яростных попыток найти возлюбленную. Еще и Ведана…

От сестры Станислав тоже решил держаться подальше. Видения посещали ее часто, но всегда разные; Ведана сама не знала, что увидит в следующий раз. Но вот если она решит в заговоренную воду посмотреть, то поймет, как Малуша умерла.

Подумав, он отправился в город. Бродил по улицам, скорбное лицо корчил. В лавки заходил, на рынок заглянул, все спрашивал, не видел ли кто Малушу. Кто-то из горожан уже знал, что случилось, другие охали и ахали, когда Станислав им о пропаже девицы рассказывал. Одним словом, как мог изображал влюбленного, почерневшего от тоски.

Устав от бесцельных скитаний, Станислав вышел за стены и направился к реке, к тому самому месту, где утопил Малушу. Не знал, почему его туда потянуло, ноги сами вели. Но, увидев быстрое течение, Станислав поморщился: вспомнил безжизненное тело, которое по земле волок.

Оглядываясь по сторонам, словно вор, он приблизился к воде, внимательно осмотрел примятую траву и влажную землю: следы искал. За несколько дней ничего на берегу не осталось, никто не смог бы понять, что он здесь был.

Успокоившись, Станислав по течению реки пошел, вглядываясь в бурлящую воду: тело-то могло за любую корягу зацепиться да так и висеть на ней до сих пор. Но ничего хоть сколько-нибудь похожего на покойницу Станислав так и не заметил: видно, унесло ее далеко от этих мест.

Ему полегчало, будто камень с души упал. Если не найдут Малушу, то и его обвинить не в чем будет. Сам того не ведая, Елисей Станислава прикрыл, когда сказал, что девицу и сжечь могли вместе с другими хворыми.

В тот вечер Станислав ложился спать со спокойным сердцем. Чувствовал вину, конечно, сожалел о содеянном, но так боялся за собственную судьбу, что остальному значения не придавал.

Он проснулся глубокой ночью и увидел, что ставни открыты. Заворочался в постели, перевернулся на другой бок и вдруг заметил, что рядом кто-то лежит. Лунного света не хватало, чтобы разглядеть, кто это, но Станислав не испугался.

– Опять пришла? – проворчал он. – Ты, Ведана, уже не ребенок, негоже девице с братом спать. Что твой драгоценный царь подумает, если об этом узнает?

Он схватил сестру за плечо, повернул к себе и тут же отпрянул: на него уставились черные провалы мертвых глаз.

– Чур меня! – выпалил Станислав, сползая с постели. – Чур!

Неведомая тварь села, спутанные волосы облепили девичье лицо. Она чудно двигалась, будто тело ее не слушалось, тянула к нему руки.

И пусть бледное лицо было изуродовано водой и смертью, Станислав узнал в твари Малушу и затрясся от страха. На коленях пополз к двери, попытался из опочивальни выбраться, но не успел: покойница схватила его за горло и стала душить.

Станислав вцепился в ледяные руки, попробовал разжать хватку, но Малуша была сильна, намного сильнее, чем при жизни. Он захрипел, взбрыкнул ногами, оттолкнул покойницу и вывалился в коридор. Там поднялся, поскальзываясь, и помчался не разбирая дороги.

Выбежав из дворца, он кинулся в березовую рощу, а там упал на колени перед идолами. Одного из них обхватил руками и разрыдался.

До первых петухов он просидел в роще, так и уснул, привалившись спиной к резному идолу царского рода. Солнце встало, яркие лучи упали на лицо Станислава. Он нехотя открыл глаза и тут же вспомнил все, что случилось ночью.

Он знал, что здесь водится нечисть, знал, что