Бездарь и домовой - Дмитрий Игоревич Сорокин

городе человек, которому это по силам хотя бы теоретически. Обычно такими вопросами занимается библиотекарь Никаноров, но в настоящий момент он, к сожалению, э-э-э… занят в другом месте.

Чем был занят Модест Никаноров, я отлично помнил: сидел в милицейской кутузке, причём совершенно ни за что. Совесть за него, конечно, подъедала, но в ином случае сидеть пришлось бы мне, чего не хотелось вовсе.

— Неужели в департаменте культуры больше никого нет? — удивился я.

— А в вашей редакции много пишущих сотрудников? — ответила вопросом на вопрос чиновница. — Во-о-от, а кроме Никанорова, в департаменте работаю только я, а у меня — годовщина свадьбы, так что не могу вот вовсе никак. Выручайте.

— А что я с этого буду иметь? — вкрадчиво поинтересовался я. Фрау Шляппербзяхель с интересом окинула мою массивную фигуру.

— Нет, таки на кхазада вы вовсе не похожи. Ладно, иметь вы с этого будете четыре статьи в газету — по одной в неделю, на полполосы, на малоизученные культурные темы Тарусы. Устроит?

— С иллюстрациями, — уточнил я.

— Ай, какой унвершёмт! — восхитилась она. — На ходу подмётки режет! Будут вам иллюстрации. Ну?..

— Будет вам экскурсия в субботу, — вздохнул я. — Но имейте в виду: это чистейший иррсинн и жутчайший бред, потому что я действительно совсем не знаю ваш прекрасный город.

— А, чего там знать, — пренебрежительно махнула рукой она. — Автобус придет в десять утра на площадь, прямо к дверям вашей дорогой редакции. Спасибо за помощь! И вообще, рада знакомству.

— Взаимно. Поздравляю с наступающей годовщиной, и передайте мои поздравления герру Рудольфу.

— Вы знакомы с моим мужем? — удивилась она.

— Нет, — честно ответил я, — Но отчего бы не поздравить уважаемого кхазада?

За тонкой перегородкой отчётливо хрюкнул Отто Брунович.

Глава 8

Экскурсия

Не могу сказать, что утро вышло добрым. Хотя с погодой до сих пор везло и дождя не предвиделось — тут всё хорошо, — сам я ощущал некоторую пришибленность — и было, с чего. Распрощавшись с лишившей меня выходного кхазадкой, я бросился искать факты по истории Тарусы, счастье еще, что редакционный комп был подключен к полноценному сетевому каналу. Найденную информацию я, как мог, систематизировал и постарался выучить. Потом, уже в сумерках, прошел по намеченному маршруту[1], репетируя экскурсию. Заскочил домой, поел, не удержавшись, поиграл немного на гитаре. Нафаня, в целом, одобрил, а вот нежные (хоть и толстые) пальцы протестовали против такого издевательства. Ну, да лиха беда начало: ради мечты и не такое потерплю, а мозоли нарастут быстро.

* * *

[1] Жителей и знатоков реально существующего на Земле города Таруса прошу не забывать, что дело происходит на Тверди, где все несколько иначе.

Вернулся в редакцию. Еще раз прогнал маршрут, а после принялся учить стихи Марины Цветаевой. Короче говоря, домой вернулся около полуночи, и там, вместо чтобы упасть на кровать, еще часа полтора насиловал пальцы гитарой. В итоге я изрядно не выспался, пальцы левой руки отчаянно саднили, но всего-то две чашки кофе перед выходом — и к бою я был готов.

На моем плече, оставаясь для всех невидимым, сидел Нафаня. Домовой упросил взять его с собой, мотивируя скукой и непреодолимым желанием «развеяться». В последнем прозвучал намек на скрытую угрозу: мол, если он не «развеется», произойдет что-то нехорошее. Но я с устатку не придал этому значения и, как выяснилось чуть позже, напрасно.

Точность — вежливость не только королей, но и аристократов, поэтому небольшой автобус остановился на Серпуховской площади ровно в десять. Из него вышли экскурсанты — два молодых человека и три девушки, в одной из которых я узнал Наташу. Сердце немедленно забилось с частотой дизель-генератора, в голову полезла всякая чушь, и последним усилием угасающего разума я призвал себя-старого. Этот самый я-старый отодвинул меня-молодого подальше, приглушил в голове бурление юношеской дури, натянул на лицо маску спокойствия и повёл меня навстречу гостям. Интересная успокоительная техника, к слову. Надо запомнить, как я это сделал, и взять на вооружение — точно пригодится ещё не раз.

— Приветствую вас в Тарусе, дамы и господа! Меня зовут Фёдор, фамилия — Нетин, работаю редактором местной газеты «Тарусские вести», и сегодня я проведу вас по улицам нашего города и расскажу и его историю, и истории людей, оставивших свой след в нашем милом захолустье.

— Здравствуйте, Фёдор Иванович, — кивнула Наташа. — Не ожидала, право, вас тут встретить…

— Твердь тесна, Наталья Константиновна, а уж наша губерния — и того теснее. Счастлив видеть вас в добром здравии.

— Вы что, знакомы? — округлила глаза высокая брюнетка.

— Да, Надя, потом расскажу, — тихо ответила Наташа.

— Владимир Андреевич Дубровский, — протянул руку тот из молодых людей, что постарше.

— Очень приятно, — ответил я, пожимая руку.

— Кстати, сударь, — довольно неприязненно произнес экскурсант помладше. — Что-то не припомню Дубровских среди дворянства губернии…

— Мое имение Кистенёвка находится в Бобровском уезде Воронежской губернии, — пожал плечами Владимир. — Был в ваших краях проездом и, располагая свободным временем, счел для себя возможным присоединиться к вашей прогулке. Вы возражаете, сударь?

— О, нисколько, — пошёл тот на попятный. И уже мне: — Михаил Телятевский, — но руки не подал.

— Надежда Давыдова, — представилась брюнетка.

— Маргарита Пушкина, — назвалась светловолосая полноватая девушка.

— Душевно рад, — изобразил я полупоклон. — Ну, раз мы все друг другу теперь представлены, начнем нашу прогулку. И начнем мы ее как раз с Пушкина. Замечательный наш поэт Александр Сергеевич, проезжая эти места, оставил в своем дневнике полушутливое стихотворение:

С лип осыпается листва,

Кричат по всей Тарусе гуси —

Они лишь, Господи Иисусе,

Ждут без восторга Рождества…

Уверяю вас, гусей и кур в Тарусе до сих пор хоть отбавляй. Вероятно, эта площадь — единственное место, где их не увидишь… Хотя, нет, — вон один бежит.

— Скажите, Фёдор Иванович, — прервал меня Дубровский. — А откуда началась Таруса? С этой площади?

— Нет, не отсюда. Строго говоря, одним из начал можно считать место нынешней Торговой площади — это на берегу Оки, в квартале отсюда, оно всегда несло, прежде всего, торговую функцию. Но, так как у нас на Руси историю городов принято привязывать к крепостным сооружениям и резиденциям князей, то есть еще одно место.