Эхо 13 Забытый Род - Арий Родович

Я кивнул.

— Отлично. Тогда подтверждаю: дуэль — без оружия и без магии.

В толпе прошёл гул. Для большинства это звучало безумием, но для меня всё было иначе. Сегодняшние тренировки с Максимом и Марком ясно показали: даже восьмые и девятые ранги по Пути Силы двигаются для меня слишком медленно. Марк — убийца одиннадцатого ранга, монстр скорости, Максим — двенадцатого, и оба шлифовали мои реакции. После этого смотреть на движения Исакова будет сродни наблюдать за черепахой.

Я едва заметно выдохнул. Четыре десятка минут — достаточно, чтобы собраться. И, возможно, даже успеть взглянуть на выступление, о котором говорил герцог Петров.

Сцена этого события закрылась тишиной, полной ожидания грядущего боя.

Глава 15

Сорок минут подготовки, казалось, должны тянуться вечностью. Но пролетели они неожиданно быстро.

Мы провели время за беседой с Оболенским. Разговоры были лёгкими: о погоде, финансах, текущих событиях. Он вскользь упомянул, что в столице уже знают о том, что произошло со мной и Миленой. Его удивление при встрече было вполне искренним: он ожидал увидеть нас не в добром здравии, а мы стояли перед ним живыми и целыми. Но уточнять подробности он не стал, и я был только рад. Слишком велик риск, что нас слушают. Пусть лучше судачат и сами додумывают, что именно произошло.

Он же поздравил нас с отражением прорыва монстров из разлома. На этом беседы закончились, и вскоре Оболенский отошёл к другим аристократам.

К нам же снова подходили гости. Здоровались, представлялись, предлагали визитки. Я поймал себя на мысли: обещал давно завести собственные, но так и не сделал. Зато теперь в кармане у меня скопилось около двадцати разных визиток, включая пару герцогских из столицы. Любопытно, ради чего они так усердно набиваются в знакомые? Из-за того, что я представляю древний род? Или всё же потому, что в числе моих невест — дочь Императора?

Когда рядом с тобой оказывается особа такого уровня, твоя собственная значимость сразу меркнет. Впрочем, приятно, пусть даже это попытки заручиться моей протекцией. Хотя какая от моего рода протекция? Всего-то около двухсот пятидесяти дружинников. Да, очередь новых желающих встать под наше знамя растёт, но всех их нужно проверять. Не каждый выдержит.

И вот, подошло время. Сорок минут подготовки к дуэли, как и предписано кодексом, истекли. Я снял сюртук, засучил рукава и решил: постараюсь закончить всё как можно быстрее.

И, конечно, не обошлось без пафоса. Герцог поднялся на трибуну… вернее, трибуна сама выехала в центре зала, и он оказался на пьедестале. Он любил такие спектакли. Человек с огромными деньгами должен был демонстрировать и уровень. И я понимал: за показной мишурой скрывается чёткий сигнал. Союзникам — вот какой высоты он ждёт. Врагам — вот какой мощью он располагает.

За все эти сорок минут, кстати, никто так и не подошёл с расспросами о монстре девятого ранга. Зато я заметил в толпе двух условных врагов — графа и барона. Они держались подальше, взгляд отводили намеренно, лишь бы не встретиться со мной глазами. Я тоже делал вид, что их не замечаю, полагаясь больше на боковое зрение. И слава богу, возможностей моего мозга хватало, чтобы улавливать детали даже так.

Герцог Петров взошёл на пьедестал, и трибуна сама подняла его над залом. Он развёл руки, будто дирижёр перед оркестром, и его голос уверенно разнёсся по залу:

— Приветствую ещё раз всех, с кем не успел лично поздороваться из-за организации события, которое нас ожидает. Господа и дамы, князья и герцоги, графы и бароны!

Он сделал паузу, дождался тишины и улыбнулся.

— По плану прямо сейчас должны были выступить «Кицунэ», танцовщицы из японской столицы. Для этого вечера их доставили порталом всего за три часа — особый подарок нашим гостям. Но, — он слегка повернул голову, и прожектор ударил прямо в меня, выхватив из толпы, — наш виновник торжества, барон Аристарх Николаевич Романов… и барон Алексей Вячеславович Исаков решили преподнести публике ещё один сюрприз.

Я моргнул, чуть прищурился от света. Всё отрепетировано, всё слажено. Когда они успевают? Да, у Петрова наверняка целая армия помощников, но всё равно — поразительная скорость организации. Круто, конечно. Если бы только я сам не оказался в центре прожектора.

Петров продолжил, наслаждаясь каждой фразой:

— Давно в моём доме не звучали слова вызова на дуэль. И ещё дольше здесь не проходили сами дуэли.

Я мысленно хмыкнул. Значит, и правда редкость. Ну что ж, поздравляю себя: счастливчик, которому выпало оказаться в исключении. Или автор книги, если он пишет её обо мне, специально тасует карты, чтобы я попадал во все редкие случаи подряд.

— Поэтому, — герцог сделал жест рукой, — выступление «Кицунэ» состоится после. А сейчас — дуэль.

Он выдержал паузу и произнёс с особым нажимом:

— И так как поединок проходит в стенах моего дома, секундантами выступим мы сами. От лица барона Исакова — мой сын. От лица барона Романова — я лично.

Толпа загудела, впечатлённая пафосом момента.

Я тем временем отметил про себя: девушки всё это время молчали. Они наконец-то позволили себе поесть. Теперь я понял, почему Ольга так жадно боролась за то несчастное канапе: за сборами они толком не успели нормально пообедать. Конечно, тётя Марина наверняка что-то приносила — она следит не только за мной, но и за моими невестами. Особенно за Златой: та настоящая фанатка её выпечки. Но видно было, что времени на еду всё равно не хватило.

Поэтому сейчас каждая из них ела больше, чем обычно позволила бы себе в свете аристократии. Всё выглядело в рамках этикета — аккуратно, изящно, без спешки. Но я-то видел: они действительно голодны. Даже это в чём-то стало комичным. Милена и Злата ели почти с удовольствием, словно вместе с закусками проглатывали и тихую радость: «Если он проиграет дуэль — соперниц станет меньше». Их Эхо сияло мягким довольством.

Ольга же заедала тревогу. Её пальцы дрожали на бокале, глаза бегали по залу. Каждый кусочек давался ей с трудом. Мне даже стало немного жалко их всех — целый день голодные, а даже сейчас, в этом аристократическом великолепии, не могут по-настоящему насытиться.

И вот — три девушки, три разных судьбы, три разных взгляда. Всё это сплелось в одну картину, когда закончилось пафосное вступление Петрова.

Прожектор медленно скользнул в центр зала. Аристократы начали расходиться, освобождая пространство.