Звезда гигантов - Джеймс Патрик Хоган

И тут произошло то, к чему он был совершенно не готов. Другой объект, быстро двигавшийся и сверкающий белым на хвосте, вошел в сцену сбоку, прошел близко к носу Шапьерона и взорвался огромной вспышкой на небольшом расстоянии. Хант уставился на него, ошеломленный. Это было не так, как это произошло.

А затем с экрана раздался голос — американский голос, говоривший отрывистым тоном военных. «Предупреждающая ракета запущена. Атакующий залп подготовлен и наведен на цель. Т-лучи направлены по схеме близкого промаха, и эсминцы приближаются, чтобы занять строй близкого сопровождения. Приказано стрелять на поражение, если пришельцы попытаются уклониться».

Хант покачал головой и дико огляделся по сторонам, но теневые фигуры вокруг него не обратили внимания на его присутствие. «Нет!» — закричал он. «Это было не так! Это все неправильно!» Тени оставались беспечными.

На экране флотилия черных, зловещего вида судов двигалась со всех сторон, чтобы занять позицию вокруг ганимейского звездолета. «Инопланетянин отвечает», — нейтрально объявил голос. «Начинаем спуск на парковочную орбиту».

Хант снова закричал в знак протеста и прыгнул вперед, одновременно разворачиваясь, чтобы призвать к ответу теневые фигуры. Но они исчезли. Командный центр исчез. Весь Юпитер Пять исчез.

Он смотрел вниз на скопление металлических куполов и зданий, стоящих рядом с линией паромов Vega среди ледяной пустыни, которая лежала голой под звездами. Это была Главная База на поверхности Ганимеда. А на открытой площадке с одной стороны комплекса, затмевая Vegas позади, стояла внушительная башня Шапьерон . Он продвинулся на несколько дней вперед и снова стал свидетелем момента, когда корабль только что приземлился.

Но вместо простой, но трогательной приветственной сцены, которую он помнил, он увидел колонну несчастных ганимцев, которых гнали по льду от их корабля между рядами бесстрастных, тяжело вооруженных боевых частей, под дулами тяжелого оружия, направляемого с бронетехники, расположенной дальше. А сама база обзавелась оборонительными сооружениями, огневыми точками, ракетными батареями и всевозможными вещами, которых никогда не существовало. Это было безумие.

Он не мог сказать, находится ли он внутри одного из куполов и смотрит на сцену, как в тот момент, или же он каким-то образом парит бестелесно в какой-то другой точке обзора. И снова его непосредственное окружение было нечетким. Он развернулся, двигаясь как во сне, в котором его тело утратило свою субстанцию, и обнаружил, что он один. Даже окруженный льдом и бесконечным пустым пространством, он чувствовал себя липким и испытывал клаустрофобию. Ужас, охвативший его, когда он впервые вышел из инопланетного судна, все еще был там, настойчиво грызя и лишая его способности здравого смысла. «Что это?» — потребовал он голосом, который застрял где-то в глубине его горла. «Я не понимаю. Что это значит?»

«Ты не помнишь?» — оглушительно раздался голос из ниоткуда и отовсюду.

Хант дико посмотрел во все стороны, но никого не было. «Помнишь что?» — прошептал он. «Я ничего из этого не помню».

«Ты не помнишь эти события?» — бросил голос. «Ты был там».

Внезапно внутри него вспыхнул гнев — рефлекс замедленного действия, призванный защитить его от беспощадного нападения на его разум и чувства. « Нет! » — закричал он. «Не так! Такого никогда не случалось. Что это за безумие?»

«Как же тогда они произошли?»

«Они были нашими друзьями. Их радушно принимали. Мы дарили подарки». Его гнев перешел в дрожащую ярость. «Кто ты? Ты что, сошел с ума? Покажись».

Ганимед исчез, и перед его глазами пронеслась череда спутанных впечатлений, которые его разум необъяснимым образом собрал в связный смысл. Было видение, как ганимедцы были взяты в плен суровыми и бескомпромиссными американскими военными... им было разрешено отремонтировать свой корабль только после того, как они согласились раскрыть подробности своей технологии... их доставили на Землю, чтобы они выполнили свою часть сделки... их позорно отправили обратно в глубины космоса.

«Разве это не так?» — потребовал голос.

«Ради Христа, НЕТ! Кем бы ты ни был, ты сумасшедший!»

«Какие части не соответствуют действительности?»

«Все это. Что такое...»

Советский диктор истерично говорил. Хотя он говорил по-русски, Хант каким-то образом понял. Война должна была начаться сейчас, прежде чем Запад сможет превратить свое преимущество во что-то осязаемое... речи с балкона; скандирующие и приветственные крики толпы... запуски американских спутников с разделяющимися боеголовками... пропаганда из Вашингтона... танки, ракетные транспортеры, марширующие ряды китайской пехоты... мощное радиационное оружие, спрятанное в глубоком космосе по всей солнечной системе. Раса, которая сошла с ума, маршировала к судному дню под звуки оркестров и развевающиеся флаги.

"НЕ-Е-Е-Е-Е!" Он услышал, как его собственный голос поднялся до крика, который, казалось, доносился со всех сторон, чтобы поглотить его, а затем замер где-то далеко вдалеке. Его силы внезапно испарились, и он почувствовал, что рушится.

«Он говорит правду», — раздался откуда-то голос. Он был спокоен и решителен, и звучал как одинокий камень здравомыслия среди водоворота хаоса, который вымел его из вселенной.

Рушится. . . . падение. . . чернота. . . . . ничего.

Глава девятая

Хант дремал в том, что ощущалось как мягкое и очень удобное кресло. Он был расслаблен и посвежел, как будто находился там уже некоторое время. Воспоминания о пережитом были все еще яркими, но они сохранились только как нечто, к чему он относился отстраненно, почти академически любопытно. Ужас прошел. Воздух вокруг него пах свежестью и слегка благоухал, а на заднем плане играла приглушенная музыка. Через несколько секунд она зафиксировалась как струнный квартет Моцарта. В каком безумии он сейчас был?

Он открыл глаза, выпрямился и осмотрелся. Он сидел в кресле, а кресло было частью комнаты, обставленной в современном стиле, с другим, похожим креслом, письменным столом, большим деревянным столом в центре, приставным столиком у двери, на котором стояла ваза с розами, и толстым ковром темно-коричневого ворса, который довольно хорошо сочетался с преобладающим оранжевым и коричневым декором. За его спиной было единственное окно, закрытое тяжелыми шторами, которые были закрыты и слегка развевались на ветру, проникающем снаружи. Он опустил взгляд на себя и обнаружил, что на нем была темно-синяя рубашка с открытым воротом и светло-серые брюки. В комнате больше никого не было.

Через несколько секунд он встал, обнаружил, что чувствует себя хорошо, и прошел через комнату, чтобы с любопытством раздвинуть шторы. Снаружи была приятная летняя сцена, которая могла бы быть частью любого крупного города на Земле. Высокие