И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

Преследуя свою мечту,

Отправился на Средиземное море,

Где приключением пахнет за версту.

Недели проплыли мгновенно,

Матросы злы и голодны,

Запасов нет, бросаем жребий,

Чьи дни будут сочтены.

На юнгу обратились взоры все:

Костляв, но все же задница мягка,

Пусть и плоха замена колбасе,

Сойдет под пинту молока!![27]

Последние строки звучали все громче, пока девочка не соскочила с места и прыгнула на гостью, желая напугать. Моник с визгом побежала туда, откуда пришла, под заливистый смех рыжеволосой принцессы, добившейся вожделенного.

После случившегося Зоэ-Моник долго не посещала место обитания пугающей маленькой девочки, и в мыслях стараясь не возвращаться туда, но спустя несколько лет это вновь случилось. После смерти тетушки Элайн Мелтон-Гобей – Мишель Гатинэ, которую девушка любила, словно вторую мать, тьма больше не желала отпускать Моник. Пребывая в мрачном настроении, она по глупости и неосторожности позволила разуму унести ее в пучину мрака, живущую по собственным правилам.

Зоэ-Моник погрузилась в начавшую остывать воду с головой, вспоминая тот первый раз, когда тени вознамерились убить ее. Замок принцессы за годы пришел в запустение, обветшал, покрылся грязью и мхом, торчащим клочками в швах между грубых камней. Десятилетняя Моник ни за что не осмелилась бы войти внутрь, а потому бродила по примыкающей к нему территории, обнимая себя руками, пока промозглый ветер кусал нежную кожу.

Фонтан являл собой поистине невероятное зрелище: три прекрасные фигуры, словно заключенные в камень живые женщины, стояли, плотно прижавшись друг к другу, поднимая над головой идеально круглую сферу. Даже трещина, отделившая одну фигуру от остальных, не портила вид. Голые груди женщин не смутили Зоэ-Моник, волнение вызвали их лица, словно знающие, что девочка явилась без приглашения, ведающие о спрятанных в душе тайнах. Ткань, прикрывавшая их бедра, струилась, указывая путь к почти высохшему источнику подле изящных стоп. Моник всмотрелась в свое воодушевленное красотой женщин отражение, и вода вдруг начала волноваться, подрагивать, искажая лик гостьи. Моник в отражении закрыла левый глаз рукой, а правой указала куда-то за спину девочки, открыв рот в немом крике.

Зоэ-Моник, дрожа от страха, резко обернулась и встретилась глазами со своей копией, сотканной из тьмы, постепенно перенимающей ее черты и краски. За спиной раздалось оглушительное карканье, заставившее девочку вздрогнуть и отступить, прижавшись спиной к фонтану. Подняв голову, Моник Гобей увидела иссиня-черную ворону, взирающую на нее глазами-бусинками, она неистово махала крыльями, переливающимися в свете дня. Девочка не могла заставить себя сдвинуться с места, когда копия потянулась к ней, оскалив острые мелкие зубы.

Ворона молниеносно слетела с ветки и принялась рвать когтями и клевать тень, заглатывая куски отлетающей полупрозрачной плоти, пока Зоэ-Моник опустилась на корточки, прижавшись грудью к коленям и закрывая уши, иначе вынести рев теневой копии было выше ее сил. Спустя короткий миг Моник коснулась чья-то рука, девочка вскрикнула, но тут же умолкла. Перед ней стоял равный ей по возрасту мальчик с черными длинными волосами, растрепавшимися от боя; лацканы его пиджака были разорваны когтями и свисали лохмотьями.

– Тебе здесь не место! Быстро уходи, возвращайся в свой мир!

Отголоски крика мальчика до сих пор звучали в голове уже взрослой Зоэ-Моник. Резко втянув воздух, она вынырнула из воды, проведя руками по лицу и волосам. Кем была эта ворона? Почему спас от тени и как оказался там? Он был частью того мира или таким же гостем, как сама Моник? Может ли быть, что мальчик тоже каким-то образом относится к клану Такка?

Слишком много вопросов звенело в голове, щекотало липкими лапками сознание, гудело словно рой ос; девушка вдруг почувствовала себя смертельно уставшей. Так просто было бы дотянуться до бритвы в шкафчике, казалось, она звала, обещая, что все закончится быстро. Больше не придется испытывать боль, не понадобится лгать и задаваться бессмысленными вопросами. Она наконец-то станет идеальным ребенком, за исключением одного – мертвости, однако в этом будет и плюс: умерших не в чем обвинять, да и незачем, ведь поспорить с этим фактом они едва ли посмеют.

Сжав ногтями внутреннюю сторону бедра, увенчанную не до конца затянувшейся раной, Моник подавила крик боли, освободивший ее разум от всего, кроме испытываемого ощущения. Капли крови окрасили остывшую воду в розовый, и только тогда девушка почувствовала себя легкой, будто пух, уносимый ветром вдаль, прочь от печалей и горестей, сотен вопросов без ответа.

* * *

Зоэ-Моник уже села в постели, накинув одеяло на ноги, когда в дверь тихонько постучали. С минуту неловко переминаясь у входа, вошли Элайн и Эгон, и не зная, куда себя деть, чем занять руки; женщина села на кровать подле дочери, доставая из карманов лекарства для обработки ран, тогда как отец остался стоять у окна, сложив руки на груди.

– Как ты, детка? Этот человек сильно напугал тебя?

– Ничего. Уже все в порядке. Всего лишь царапины, заживут.

Элайн Мелтон-Гобей закусила губу, разочарованная тем, что дочь не позволила оказать ей помощь.

– Прости, что сразу не поверил тебе, малышка. Впредь обещаю больше доверять, – отозвался Эгон, с тоской и любовью глядя на Моник, которая, кивнув, сглотнула горечь, опалившую язык. Она хотела бы взбунтоваться, накричать на отца, чтобы он не был так добр, не доверял до самого конца, всегда оставаясь настороже, но все, что девушка могла, – это едва заметно покачать головой.

– И прости нас за все… это, – неопределенно указав на все и сразу, сказала Элайн; ее извиняющееся лицо явило взору глубокие морщины между бровей.

– Едва ли ты хотела такой жизни. Бесконечные переезды, сомнительные квартиры и туманное будущее, но теперь мы сделаем все, что в наших силах, дорогая. Ты хорошо себя чувствуешь? В последнее время выглядишь бледной…

Женщина заправила влажные пряди дочери за уши, вглядываясь в любимые черты. В свете одной лишь лампы казалось, будто глаза Моник заплаканные и крупные виноградины слез вот-вот прольются дождем.

– Все… хорошо, правда. Просто переезд вымотал, я надеялась, что у меня будет немного времени, прежде чем начну посещать лицей, но все уже в порядке. У меня появились подруги, кажется. Это окупает любой стресс. А еще я вступила в музыкальный клуб, и преподаватель хочет, чтобы я выступила на уровне других в конкурсе. Можно?

Последнее слово девушка произнесла с мольбой, и сердце Элайн дрогнуло при виде этой картины. Женщина улыбнулась, погладив щеки дочери большими пальцами.

– Если это сделает тебя счастливой, то бесспорно. Мы