Фантастика 2025-68 - Алексей Владимирович Калинин

Отплыв на безопасное, по моим прикидкам, расстояние, я сбавил темп и оглянулся. Шар с плеском постепенно уходил под воду и скоро исчез совсем. На поверхности воды остались только черные пузыри воздуха.

Откровенно говоря, на какой-то момент мне подумалось: а не сон ли это был, не привиделось ли мне все?.. Сильно зажмурившись и вновь открыв глаза, я взглянул на плот. Моя неожиданная спутница никуда не исчезла, она была совершенно реальна. Получается, все взаправду...

А дождь лил и лил. Ветер стегал по щекам. Но малая словно не чувствовала холода и вела себя тихо-смирно. Готов поклясться, что она даже ни разу не вздрогнула. Другая бы на ее месте уже давно пустилась в рев. А эта молчала как рыба и только пялилась на черные волны, как будто это было самое захватывающее зрелище в ее жизни.

Осознав, что опасность миновала, я отложил весло и предложил девчонке протеиновый батончик и воду.

— Вода и еда, — пояснил я.

Но она и так все поняла и в момент схрумкала батончик и запила его.

— Вижу, отсутствием аппетита ты не страдаешь, — ухмыльнулся я протянул ей еще один батончик.

С ним она тоже расправилась. Но от третьего отказалась.

А у меня аппетит отсутствовал напрочь. Все, чего мне хотелось, так это согреться.

— Кофейку бы сейчас, а? — стуча зубами, обратился я к своей спутнице.

Та ничего не ответила, с упорной безучастностью продолжая наблюдать за беснующимися волнами.

«А может, она глухая?», — подумал я и громко хлопнул ладоши.

Малая тут же вскинула голову.

«Вроде слышит. Значит, просто не понимает по-нашему», — заключил я, но решил для приличия представиться:

— Меня зовут Вук Обранович. Но все зовут меня просто «Проныра». Проныра — друг. Понимаешь?

Она как-то неуверенно кивнула, но в ее взгляде появилась осмысленность.

«А соображалка у нее работает», — обрадовался я и продолжил:

— Я с Земли. Земля — понимаешь? Зем-ля. Третья планета от Солнца. А это место называется Сиротка. Си-рот-ка. А ты с какой планеты?

Малая снова кивнула. Меня стали одолевать подозрения, что прошлый кивок был всего лишь случайностью.

— Слушай, нам все-таки надо назвать тебя хоть как-то, — рассуждал я вслух, — Давай так. Пока я не узнал, как тебя зовут по-настоящему, ты будешь Помилкой. Так зовут мою двоюродную племянницу. Она, кстати, тоже не особо разговорчивая. Ну что, по рукам?

А в ответ — тишина.

«Молчание — знак согласия», — решил я для себя, схватился за весло и снова принялся за греблю.

Вообще-то я не из тех людей, кто умиляется при виде малюток и вообще детей. У меня даже котенок вызывает больше эмоций. И в отцы я никогда не лез. Что, конечно же, не делает меня детоненавистником. Просто я такой человек. Вот только женщинам про это нельзя рассказывать — скандал гарантирован!

Всего раз мне довелось сидеть с маленьким ребенком. И это была моя двоюродная племянница. Та самая Помилка. Мне тогда исполнилось лет двенадцать, кажется. Ей — пять. Родители Помилки ушли в гости, а меня назначили няней. Или нянем? Как правильно? Все это время она увлеченно что-то рисовала, а я тупо пялился в телек. Как я уже сказал, она была тихоней. Мы даже парой слов не перекинулись. Когда я уходил, она подарила мне свой рисунок. По центру красовался человечек с большими ушами. Над ним печатными буквами было написано «Вук». В правом углу светило рыжее солнце, в левом — болталась синяя тучка. Из тучки лил дождик. Изображение располагалось на тетрадном листке в клеточку, так что получалось, что я находился за решеткой. Пророческий рисунок, не так ли?

Ту Помилку я с тех пор и не видел. Конечно, уже выросла. Может, даже у нее есть свои дети...

Плот треснул и развалился на части аккурат в тот момент, когда мы сошли на берег.

Ночь вступила в свои права и сквозь чернильную темень ничего не было видно. Лишь в небе мерно покачивалась, испуская слабый свет, Гантеля.

Нужно было очень постараться, чтобы в этой тьме отыскать моих сослуживцев. Опасаясь потерять Помилку, я крепко держал ее за воротник.

— Ау! Вы где?

Никто не ответил.

— Ребята, это уже не смешно! А ну вылезайте, хватит дурачиться! — снова крикнул я.

— Не ори, кишки простудишь, — вдруг отозвался незнакомый мужской голос.

Из ночного мрака вынырнула высокая фигура в длинном плаще и остроконечной шляпе. Попытку заговорить с ним неизвестный не оценил и оборвал, сунув мне под нос ствол плазмамета «Циклон» и убедительно дополнив аргументацию сильным ударом прикладом в живот.

Внезапно заурчали, зафыркали двигатели, и темень нарушили огни автомобильных фар.

Это были колымаги наших некогда дружелюбных соседей — пыжей.

VII. Пигмей

Если говорить прямо и по существу, то нас взяли в плен.

На вопрос, как трое взрослых, вооруженных до зубов водовозов умудрились профукать нападение противника, не прозвучало ни одного вразумительного ответа.

Радовало только одно: никто из наших не пострадал. Но самым гадким в этой истории было то, что нас предал Комендант. Гребаный голем попросту смылся. Укатил на вездеходе в ночь и даже ручкой на прощанье не помахал. Сволочь!

И мы теперь тряслись в кузове дряхлого грузовика под присмотром вооруженного секирой конвоира. А следом ехала еще одна тачка, напоминавшая плод запретной любви трактора и футуристического батискафа.

— Вы вообще куда смотрели? — потрясая связанными спереди руками, возмущался я.

— Их было больше. Нас всего трое, а пыжей — семеро, — отвечал Циклоп.

— Но у вас же были плазмаметы, а у них вон — дубье да топоры, — напирал я.

— Мы это... а они... они застали нас врасплох... — промямлила Мира.

— «Мы это» ... «а они» ... — передразнил я ее.

— Бес попутал... — начал было оправдываться отец Никон.

— А как беса того звали? Кемар? — срезал я его.

Капеллан виновато опустил голову.

Тут конвоир приказал нам заткнуться. Но сделав добрый глоток самогонки из своей фляги, он подобрел и перестал обращать внимания на нашу болтовню.

— Э-э... кхм, сын мой — подал голос отец Никон, — я так понимаю, знакомиться мы не будем?

— С кем?

— С вашей спутницей.

От переизбытка эмоций я и в самом деле на время забыл о ней, хотя малая сидела рядом и ковырялась в