Фантастика 2025-68 - Алексей Владимирович Калинин

— Чего хотел? — шепотом спросил я его.

— Слушай, убери ее, а? — жалобно заскулил мутант.

Я пригляделся и увидел, что на коленях у него сидит Помилка. Она пристально буравила его глазами.

— Да пусть себе сидит. Мешает, что ли? — сказал я.

— Еще как мешает. Я человеческого ребенка в первый раз вижу и у меня сейчас реально дистресс будет.

— Дистресс? Это еще что такое?

— Так называется неблагоприятный стресс, — пояснил Циклоп.

— А что, есть еще и благоприятный?

— Угу. Называется эустресс.

— Ни хрена не понял.

— Все очень просто. Есть два вида стресса. Эустресс и дистресс. Эустресс организм может переварить, а дистресс уже не может...

Я протяжно зевнул:

— Откуда ты это все вообще знаешь?

— В книжке прочел. Называется «Век тревожности и поиски душевного покоя». Написал Андрей Семизаров, — без раздумий ответил он.

— Семи... кто?

— Семизаров. Ученый такой из Рязани.

— Ученый, в золе запечный, — проворчал я. — Теперь у нас вся жизнь — один сплошной дистресс, так что привыкай.

— Ну скажи, чтобы она ушла, — снова заканючил Циклоп. — Ну будь другом.

«Вот же неймется! Даже перед смертью не дают выспаться!» — раздраженно подумал я и тихонько позвал Помилку.

Она не отреагировала.

— Не хочет, — цыкнул я.

— А ты прикажи ей.

— Не буду.

Но он не унимался. И тут случилась хохма. Помилка все сидела, смотрела на него, а потом ка-ак ткнет пальцем в глаз Циклопу! Тот вскочил, словно ошпаренный, прикрыв лицо руками. Однако ему хватило ума не заорать от боли. Наш стражник с секирой вряд ли обрадовался бы тому, что его разбудили среди ночи.

Помилка, кстати, ни капли не испугалась, а вот Циклоп еще долго на нее дулся. Но когда малая подошла к нему и жалостливо погладила по руке, сердце мутанта оттаяло. Он улыбнулся ей своей обворожительной острозубой улыбкой, но в дальнейшем старался держать с ней дистанцию.

Едва наш грузовик въехал в Поселуху, водитель дал по тормозам, и мы остановились у покосившегося дорожного знака с восклицательным знаком в красном треугольнике.

— На выход! Пошли! Пошли! — тут же раздался оглушительный крик.

О, это был не голос, это был голосище! Настоящий звериный рык! Я мысленно рисовал портрет обладателя зычного гласа — громила, огромный, как скала, косая сажень в плечах, отвисшая челюсть и высокие надбровные дуги. Ну, натурально, пещерный человек!

Но мои догадки оказались абсолютно неверны.

Голос принадлежал плотненькому коренастому коротышке, почти карлику, с неприятным, изъеденным оспинами лицом. На нем был новый, с иголочки фрак, белая сорочка, галстук-бабочка, брюки с атласными лампасами и лаковые штиблеты. В руке он сжимал свернутый в кольцо охотничий кнут. Держался коротышка уверенно, даже нагловато.

«Вот уж не знал, что теперь в Поселухе закатывают балы. А я, как назло, забыл приодеться», — подумал я, с усмешкой поглядывая на вечерний костюм голосистого распорядителя, более уместный для ужина в каком-нибудь пафосном ресторане.

— Что скалишься? — крикнул мне в ухо конвоир. — Сказано было — на выход!

Я подхватил на руки дремавшую Помилку и соскочил на землю. Острый камень тут же впился в истертую до состояния бумажного листа подошву. Этого бы не произошло, будь на мне мои неубиваемые и сверхкомфортные походные ботики. Но конвоир оказался истинным ценителем стиля и качества. Пока я спал, этот гнилозубый гад стибрил мои боты и переобул меня в свои старые чуни. Выглядели они просто ужасно: правый ботинок отчаянно требовал каши, а у левого отваливался задник.

Я огляделся по сторонам. Над Поселухой занимался серенький рассвет. Тусклый свет Гантели скользил по вросшим в землю баракам и парникам. А до ушей доносилось слабое гудение местной ветроэлектростанции.

Пленившие нас головорезы важно расхаживали вокруг. А мы сбились в кучку и, понуро опустив головы, ждали своей участи.

Вскоре к грузовикам стали подтягиваться многочисленные зеваки. Этих созданий едва ли можно было назвать людьми. Выглядели они как самые натуральные зомби. Тощие, изможденные, одетые в какое-то рванье. Они двигались медленно, словно под гипнозом. Но самыми жуткими были их глаза, черные от злости и отчаяния.

— А ну-ка разошлись! Быстро! Быстро! — прикрикнул на зевак коротышка и звонко щелкнул кнутом.

Зомбаков сразу как ветром сдуло. А коротышка обратился к одному из наших пленителей — дерганому, как Мартовский заяц, пыжу, на плече у которого болтался плазмамет, а грудь украшал новенький броник. — Доброго здоровья, Змей.

— Какое, к черту, здоровье, Пигмей? Все кишки по дороге растрясло, — прорычал тот в ответ.

— Как улов?

— Пленные в количестве пяти штук, пушки, броники, каски...

— Что за гуси?

— Водовозы из Форта.

Коротышка пристально оглядел нас с головы до ног.

— В самом деле, водовозы, — произнес он и обратился к нашей шеренге. — Ну рассказывайте, какими судьбами в наших краях?

— Сказали, что тоже ищут звездолет, — ответил за нас Змей.

— Помолчи. Я не к тебе обращался, — беззлобно приструнил выскочку Пигмей.

Он еще раз окинул взглядом наш отряд и наконец остановился на мне:

— Как звать?

— Вук.

— Скажи-ка, Вук, как вы вообще сюда добрались? Неужто пехом?

— На вездеходе, — ответил я.

— Ах, на вездеходе, — сиропным голосом сказал коротышка. — И где же сейчас этот самый вездеход?

— Уехал.

— А кто был за рулем?

— Голем, — потухшим голосом отвечал я.

— Громче!

— Голем! — заорал я.

— Ах, голем! Ваш начальник, да?

— Комендант.

— Ай-ай-ай, как нехорошо. Бросил вас и сбежал, даже лапки не пожал.

— Он вернется, — произнес я, стараясь придать своему голосу уверенность.

— Не ври себе, а тем более — мне. Ваш Комендант вас бросил. Знал, что вы находитесь в опасности, но все равно сбежал.

Я хотел было возразить, сказать, что с минуты на минуту нам на выручку явится целый механизированный батальон, но решил, что врать в данной ситуации — себе дороже.

— Не расстраивайся, Вук, никто не застрахован от предательства, — с жалостливой насмешливостью сказал Пигмей. — Со мной такое тоже случалось. Вот, послушай. Однажды брательник взял меня с собой на вечеринку к друзьям. Мамаша настояла. Сказала: «Вам надо больше времени проводить вместе». А в переводе это означало: «Или ты пойдешь с младшим братом,