Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

…зал испуганно выдохнул, точно единое существо…

В последний момент циркачка зацепилась руками за перекладину, а лампу подцепила ногой. Взмыла на качели, завертелась, и огонёк мерцал то вверху, то внизу… Я боялась смотреть, но и глаза закрыть не могла. Откуда-то доносилась музыка – целый оркестр, сделавший бы честь и Королевскому театру. Наконец циркачка подвесила лампу на перекладину – и принялась раскачиваться. Качели ходили по широкой дуге, то взлетая, то опускаясь, а потом она отпустила руки, пролетела во тьме и – оп! – ловко приземлилась на небольшую платформу, перевернувшись в воздухе. Вокруг неё забили фонтаны цветного огня, затем вспыхнул свет, заиграла более громкая и весёлая музыка, на арену высыпали люди в потешных костюмах, на ходу жонглируя кольцами и шарами.

Все зааплодировали.

Искренний, почти что детский восторг в глазах Клэра, пожалуй, уже стоил того, чтобы прийти сюда. 

Представление отнюдь не было набором трюков – перед нами разворачивалась запутанная история. Двое акробатов, назвавшихся Джеком и Джилл, по сюжету – брат и сестра, якобы попали в потаённый Сад Чудес, где «феи» праздновали восхождение на трон нового короля и предавались всяческому веселью. Проводницей потерявшихся «детей», участвующих во всех номерах, стала самая первая циркачка – Фея Ночи, как она представилась. Без её помощи заблудившиеся «брат» и «сестра» должны были неминуемо погибнуть, поскольку забавы фей для обычных людей чересчур опасны… Честно признаться, я давно не смотрела ничего столь увлечённо.

Сложно сказать, в какой момент что-то пошло не так.

Арена погрузилась в темноту почти полностью – дрессировщики уводили львов. Затем свет опять загорелся ярче, и под исполненный ужаса стихотворный диалог Джека и Джилл явилось новое чудовище – огромный медведь в сопровождении косматого, не менее свирепого с виду укротителя. Щелчками бича по полу мужчина заставил зверя пробежать по краю арены, закладывая широкую дугу.

И вдруг медведь настороженно замер на полушаге, не обращая внимания на укротителя, а затем кинулся на решётку.

Она выдержала ровно два удара – и обрушилась.

Вокруг закричали; в нижних рядах началась давка. Света было вдоволь, даже слишком много, но это нисколько не помогало. Под упавшей загородкой барахталось сразу несколько человек, я издали опознала шляпку-корабль и чёрное меховое пальто; медведь с рёвом тыкался в решётку…

Неужели герцог?..

– На место! – заорал Клэр, хватая мальчишек, всех трёх разом, и заставляя сесть под бортик. Лиаму с его повреждённой ногой это далось нелегко. – Мы на верхнем балконе! Здесь безопасней, чем внизу, дурни! – и добавил грязное словцо.

Лиам сгрёб мальчиков в охапку и затих на полу, втянув голову.

– Револьвер! – вскрикнула я и трясущимися руками попыталась открыть ридикюль. – У меня револьвер, но отсюда я не попаду, ради всего святого, там же люди внизу!

– Да что медведю револьвер! – выдохнул Клэр; он, словно наседка, пытался закрыть внуков и Лиама, гладил их по головам – и одновременно заглядывал через бортик. Позади нас какая-то дама лишилась чувств, а её супруг причитал и звал на помощь. – Что в глаз плюнуть, что выстрелить!

– Не согласен, – холёные мужские пальцы накрыли мою ладонь. – Хоть отвлечём его. Леди Виржиния, позвольте мне.

Доктор Брэдфорд с удивительной ловкостью извлёк из ридикюля револьвер, подошёл к бортику, прицелился…

Бах, бах, бах!

Три выстрела, как во сне. Зверь метнулся в одну сторону, в другую – искал, откуда пришла боль, но затем опять бросился на решётку.

– Один раз промазал, – сухо констатировал доктор. Профиль у него заострился, глаза точно запали. – Теряю навык. А у вас хороший револьвер, леди Виржиния, тот самый, что положил конец Шилдсу? Добрый знак…

Он взвёл курок снова.

Бах!

Медведь шарахнулся и взревел. Револьвер щёлкнул вхолостую, и вдруг…

Ба-бах!

Выстрел был чудовищно громкий, и звук шёл снизу; медвежья голова разлетелась, орошая кровью зрительские ряды. К счастью, поблизости никого уже почти не осталось.

Фея Ночи в коротком блестящем платье с пышными рукавами стояла, поставив ногу на бортик, и целилась из ружья. Красавица напротив чудовища – и чудовище было мертво… Но бед оно натворить успело.

– Я лю… я лю… – всхлипывал Кеннет, вцепившись в брата и в Лиама. – Я люблю овечек…

Паника внизу тем временем только нарастала. Никто, кажется, и не понял, что опасность миновала… В считанные мгновения амфитеатр Эшли обезлюдел; некоторые зеваки остались на месте, но больше в ложах и на балконах, а внизу задержались лишь те, кто не мог двигаться от ужаса или дурноты, а также исключительно достойные леди и джентльмены, которые посчитали невозможным бросить ослабевших.

– Э-эй! Барнелл! – прокричала тем временем Фея Ночи, полуобернувшись к кулисам. Ружьё она торопливо перезаряжала, а мёртвого медведя из виду не выпускала, точно готовясь к тому, что он вот-вот восстанет из мёртвых. – Барнелла приведите, кто-нибудь!

Ей крикнули что-то в ответ, неразборчиво и, насколько я сумела расслышать, на смеси аксонского с алманским. Циркачка на мгновение прижала руку ко лбу, с усилием разглаживая пальцами складку между бровями, а затем обратилась к залу:

– Почтенная публика, дамы и господа! Есть ли среди вас доктор? Здесь раненые, нужна помощь.

О, святая наивность! Учитывая, сколь быстро билеты на представление превратились в необыкновенную редкость, не стоило и надеяться, что среди зрителей окажется хотя бы один врач, который не побоится запачкать свои ботинки, спустившись на арену.

Впрочем, один как раз был.

– Благодарю за револьвер, леди Виржиния, – сказал доктор Брэдфорд, возвращая мне оружие. Он выглядел измождённым и сосредоточенным одновременно, будто бы не замечающим собственного плачевного состояния. – Боюсь, я вынужден поступить не по-джентльменски и оставить вас. Долг заставляет меня спуститься вниз.

Я мельком бросила взгляд с балкона. Людей внизу стало ещё меньше, прямо сейчас одну немолодую леди под руки выводили через боковые двери; из циркачей на арене по-прежнему была только фокусница с ружьём, и друзья не спешили к ней на подмогу. Даже укротитель зверей, долговязый романец в ярком гриме, куда-то запропастился. А между тем упавшей решёткой оказалась придавлена не только герцогская чета, ещё троих накрыло, а одна молодая особа в бледно-розовом платье лежала без чувств между кресел, на шаг дальше. Снаружи слышались крики и плач, свистки «гусей», но здесь, в амфитеатре, всех словно оглушило выстрелом – и тем, что предшествовало ему.

Разумеется, никто не осудил бы меня, если б я ушла, предоставив разбираться с бедой служакам из Городского управления спокойствия –