Камень-1. Часть первая. Сеанс магии с предшествующим мятежом - Александр Бельский

…А диван они всё же сломали…

За окном темнело, но Варазза не решалась зажигать светильники. За окном ещё и постреливали, и, временами, очень даже оживлённо. Пару-тройку раз в стены лавки ударялись пули, шальные, скорее всего, и тогда с потолка, с подвешенных к стропилам предметов и пучков листьев и трав сыпалась труха. Сруб, хоть и невеликого размера, был сложен из толстых брёвен, так что опасаться стоило только разве что попадания из крупнокалиберного пулемёта. Ну, или выстрела почти в упор. Но всё же становилось как-то неуютно. Одна сквозная пробоина в стене таки образовалась, и, когда Камень увидел каверну выходного отверстия, он почувствовал, как его волосы встали дыбом. Слишком живо представилось, как во сне его клюёт шальной пулей. Или, чуть позже, их с Вараззой убивает вместе… Бррр!

Дарри, уже в штанах и рубахе, подпоясаный, но босой, сидел за стойкой, аккуратно застеленной им тряпицей, и заканчивал чистить оружие. Всё оружие, и своё, и трофейное. Винтовка и дробовик уже висели на вбитых в стену крючьях, а сейчас он заканчивал с последним револьвером. Голод был лютый, и стрельба его никак не приглушала. Пока он был занят, это не так ощущалось. А армирка тем временем, спустившись в погреб, разожгла там лампу, судя по пробившемуся из открытого люка в полу свету. Её не было довольно долго, а когда она появилась, стало ясно почему. Дарри торопливо сдёрнул со стойки тряпицу и, вытирая ей руки от масла, попытался помочь Вараззе, но та жестом руки остановила его.

Она с натугой втащила по лестнице две изрядно набитых полотняных сумки и стала собирать на стол, расставляя по освобождённой Дарри стойке извлеченные из шкафчика красиво расписанные и покрытые глазурью глиняные тарелочки, тарелки и тарелищи. Ловко и быстро заполняя их едой, она полушёпотом сказала, что купчиха всё ещё спит. Варазза принесла и сыровяленый окорок, и армирские бараньи колбаски, острые, как жало пчелы, и грудинку, и пару копчёных птиц — не то мелких кур, не то крупных куропаток, одуряюще щекочущих нос своим ольхово-дымным ароматом. Ещё были сыры — армирский твёрдый козий и овечий, круг мягкого вирацкого с белой плесенью на поверхности, желтоватый марианский, весь в дырах и дырочках. Соленья в горшочках — грибы, капуста, огурцы, черемша. Зелень — листья кресс-салата, укроп, петрушка. Коврига черного хлеба и две лепешки, с кунжутом на тощем центральном круге и без него — на толстом румяном краю. Сухарики, чёрные соленые и сладкие с орехами…

Не дождавшись, пока она закончит священнодействовать, Дарри цапнул колбаску и впился в нее зубами. Он ожидал получить по рукам. И получил. Всё-таки женщины одинаковы, что гномьи, что человечьи… Дожёвывая колбаску, он достал нож и аккуратно, чтобы не испортить стойку, напластовал прямо на ней хлеб, сыр и мясо. Соорудив огромный многослойный бутерброд, он с наслаждением принялся его уничтожать. Варазза ещё раз спустилась в погреб и принесла огромную, с полчетверти (примерно 1,5 литра) кружку. Обнадёжившегося было Дарри ждало разочарование — это было не пиво, а квас. Варазза сама почти не ела, а, подперев щёку рукой, задумчиво на него смотрела, лишь время от времени беря с тарелки то листик салата, то кусочек сыра, то ломтик хлеба. Тем не менее снедь стремительно убывала, да и квас тоже. Наконец, сыто ухнув, Дарри отвалился к стене и степенно поблагодарил хозяйку за угощение.

— Что ты собираешься делать теперь? — спросила его друидка.

А действительно, что? Сидеть тут, пока не утихнет бунт? Форт не взят, это слышно по перестрелке. Непонятно, на что надеялись бунтари, на Созерцающих? Или на то, что Тверь завязла в очередных разборках с эльфами? Как бы то ни было, для начала надо бы получше понять, что вообще творится в Пограничном. А ещё бы лучше — разобраться, что произошло и с ним самим. Ведь не просто так он стал видеть руны и взрывать камни! И, кстати, стоило бы у Вараззы и поспрашивать. Друиды и сами — Владеющие, да и просто знают много.

— Для начала — спрошу тебя, не сможешь ли ты растолковать мне, что со мной случилось, что такое магическое истощение и чем оно мне грозит? И как ты всё это разглядела?

— Ну, я так думаю, ты и сам теперь можешь понять, как я разглядела. Силу-то, поди, видишь теперь? А случилась с тобой инициация. Ты это сразу не понял, и чуть себя не выжег. До сегодняшнего дня я считала, что у гномов нет Владеющих. Ты говорил — думаешь, что стал сегодня Рунопевцем. Я не сообразила тогда сразу, не до того было. Знавала я ваших Рунопевцев, и твоего мастера Килли, кстати, тоже. Нет в них магии, я бы увидела, как вижу сейчас в тебе. Руны они наносить умеют, да. Но магии в них нет ни на волос, и научить тебя ей — они не смогут. Давай думать вместе, кто бы тебе мог стать наставником. У всех есть своя магия. У эльфов. У гномов, как выяснилось, тоже… У нас, людей, так и вовсе бывает разная магия. Даже не знаю, как объяснить. Что-то из чуждой тебе магии исполнить можно, и даже выучить. Но понять — нет. Рыбы не летают. Друид не научит некроманта, а некромант друида. Хотя увидеть и понять, что происходит, они смогут. А повторить — нет. Источники Силы у них разные. У людей волшебник вне школы, который может Силу черпать от каждой из стихий — великая редкость. И если от стихии к стихии перейти ещё можно, то от стихии к Смерти… Ну, я вот не знаю ни одного случая. Я могу учиться у эльфов, потому, что друидка, они и были нашими учителями. Могу понять и научиться магии Воды, Воздуха и Земли. А у некроманта или Созерцающего — не смогу. Ты, я точно вижу по тебе, видишь и касаешься стихий Земли, Воды, Воздуха. Силу Дерева ты не видишь? Или пока не видишь… Наверняка — есть Огонь, но его уже не вижу я. Но ты не попал в ловушки тугов, когда забирал жезлы. Выходит, ты видишь магию Смерти? Я не могу судить, я её