Воин Мары - Александр Григорьевич Пирогов

Этот щит, в ярости битвы они очень любили погрызть. Но Торгейр был не просто безумным берсерком, нет, он сочетал ярость с холодным расчетом и полагался больше на проворность, нежели на грубую силу. В голове Аспида, несмотря на потерю памяти, вырисовывалась картина битвы, где страшный норманнский воин, как ураган, носится от одного противника к другому, лихо кроша тела противников топором и мечом.

– О-о-о-д-д-и-и-и-н! – Подняв руки с оружием к небу, закричал Торгейр. В этот миг раздался гром, хотя ничего не предвещало грозы. Из чащи вылетели два черных ворона, которые сели на оружия норманна. Затем они, громко каркнув, перелетели на ближайшее дерево. Похоже, могучий Один решил-таки своим единственным глазом посмотреть на предстоящую битву. Что ж, так зачем затягивать?!

Торгейр выставил вперед меч. Аспид сразу понял, что топор первое время будет выполнять роль щита. Также он знал, что в любой момент оружие во второй руке может резко стать основным. Сражаться с человеком, умеющим владеть одинаково хорошо обоими руками не просто, тут нужна тактика и расчет. Воин Мары извлек меч из ножен и направил его на норманна. Тот, недолго думая, запрыгнул на дубовый стол и бросился вперед. Первый удар сверху Аспид удачно парировал, он хотел уже было ответить, но топор ловко отбил меч, тем самым оставив преимущество на стороне норманна. Бывший берсерк не стал хитрить и просто ударил соперника ногой в плечо. Неприятный момент; Аспид отскочил в сторону и принял оборонительную стойку. Торгейр спрыгнул со стола и снова пошел в атаку — началась беспощадная рубка. Звук ударов металла о металл разносился по всей округе, казалось, будто вся природа замерла, ожидая развязки битвы между этими умелыми воинами. В этом танце железа, Аспид уже не контролировал себя, он полностью отдался инстинктам: отбивал, парировал, атаковал… затем все повторялось снова. Иногда он чувствовал боль, несильную, но все же крайне неприятную. Удары Торгейра все же иногда достигали цели, правда, не с такой силой, чтобы нанести существенный ущерб.

В один миг Аспид смог удачно увернуться от удара мечом, выставленный вперед топор он тоже отбил. Казалось, теперь перед ним нет препятствий, можно было пронзить соперника насквозь. Но не так прост был бывший берсерк! С какой-то змеиной изворотливостью он отскочил назад, тем самым найдя выход из опасного положения. Наконец-то они смогли лицезреть друг друга после долгой зарубы. На теле Торгейра было несколько кровавых порезов, один, очень сильный, шел от верха живота и достигал левой груди. Нарисованная там руна Альгиз как будто-то бы была перечеркнута кровавой полосой. Кожаная броня Аспида, хоть и немного сковывала движения, но все же пару раз спасла от действительно серьезных увечий. Порезы под броней болели и кровоточили, заполняя пустоты неприятным теплом потерянной крови. Но все же, напряжение в мышцах не давало Аспиду ощутить боль в ее истинном величии.

Оба воина тяжело дышали, но отступать никто и не думал. Это был смертельный танец, в котором не может быть двух победителей.

– Ха! – Норманн довольно ухмыльнулся и бросился вперед. Аспид был готов к такому повороту событий и мастерски отбил этот не самый замысловатый удар. Он хотел было уже ответить ловким уколом в бок, но в своем желании поразить противника совершенно забыл про проклятый топор во второй руке, который только и ждал своего часа. Озарение пришло только когда лезвие топора уже коварно летело в сторону его головы.

Белый свет перед глазами исчез практически сразу, а затем пришло ощущение опьянения, которое буквально расползлось по всему телу, а еще эта мерзкая теплая струя, стекающая по щеке… шлем спас своего хозяина от самого страшного, но нанесенная рана была очень серьезная. Вокруг начало ходить ходуном, в глазах потемнело, движения хоть и не потеряли своей резкости, но теперь давались с большим трудом.

Торгейр пока не рисковал подходить слишком близко, предпочитая кружить коршуном вокруг раненного Аспида. Воин Мары хоть и отбивал атаки, но постепенно стал замечать, что его соперник начинает буквально таять в воздухе. Вот от него уже остались одни очертания, а через мгновения фигура грозного норманна исчезла. Все вокруг начало преображаться в какую-то странную черную массу. Шалаш, деревья, стол, костер… все это исчезало, оставляя за собой сплошную темноту.

«Что происходит? Неужели это… смерть?»

***

Теперь Аспид стоял в каком-то темном лесу, совершенно непохожим на то место, где он только что бился с Торгейром. Необъятные стволы деревьев уходили куда-то далеко в черное небо, а рыхлая земля источала ядовито-зеленый туман. Воин Мары вдруг почувствовал себя лучше, на теле больше не было ран и крови, боль и головокружение после удара топором исчезли. Меч все еще был при нем, но как будто бы врос в ножны. Похоже, в этом месте толку от него немного.

Яркий огонек вдруг вспыхнул между деревьев. Что это? Может чья-то потерянная душа? Или просто видения перед агонией смерти? Нет, Аспид был уверен, что это еще не конец! Разрывая пелену зеленого тумана, он бросился навстречу неизвестному огоньку. С каждым его шагом огонек становился все ярче и ярче, пока не оказалось, что это всего лишь зажженная в окне старой избы лучина.

Изба в таком странном месте? Хммм… хотя чему тут удивляться? Со стороны здание казалось совершенно заброшенным: гнилые бревна, худая крыша, болтающаяся на одной петле дверь... Но изнутри слышались голоса и радостный смех, будто там происходила веселая попойка. Аспид снова попытался достать меч, но бесполезно, оружие все так же отказывалось покидать уютные ножны. Что ж, ничего страшного, он зайдет и так.

Старые доски крыльца мерзко скрипели от каждого шага, казалось, что вот-вот очередная доска проломится и темнота утащит Аспида в пустоту. Но ничего такого не произошло, воин Мары спокойно подошел к болтающейся двери и аккуратно толкнул ее ногой.

Неожиданно голоса затихли, и оказалось, что внутри-то никого и нет. Только столы, стулья и лучина, которая озаряла гнилые стены этого мрачного помещения. Не зная зачем, Аспид сел за стол и склонил голову.

– О-о-о, старый друг! Чего нос повесил? – за спиной раздался до боли знакомый голос. – У нас, в сумеречной корчме, не принято грустить. Чего изволишь, щенок? Эх, ты извини, это я по старой памяти…

Аспид поднял голову и увидел перед собой крупного рыжебородого мужчину, того самого,