Невестам положено плакать - Александра Довгулёва

— По крайней мере, аппетит у тебя не как у благородной, — сказала Магда с одобрением, — те девицы вечно едят как певчие птицы, потому и слабость телесную имеют.

Что сказать на это Гленна не знала, поэтому просто закончила трапезу так быстро, что и опомниться не успела и поблагодарила за еду.

— Вот что мне с тобой делать? Может ты вязать умеешь? Или свечи из вощины катать?

Гленна почувствовала, как горят щёки.

— Понятно, — сказала Магда заметив это.

Наступила тишина. Гленна осмелилась спросить:

— Где сейчас Борс? Он ведь живёт с вами.

Женщина усмехнулась.

— Скажешь тоже. Налетит как ветер весенний на день другой — и пропадает на месяцы. Только парень он неплохой, этого не отнять. Когда-то очень выручил моего Уилла, вот тот и старается отплатить ему по заслугам. Хотя раньше Борс не приводил сюда девиц на постой, тем более, таких.

Она многозначительно посмотрела на Гленну, заставив ту в который раз смутиться.

— Давай-ка ты пол мети, это умеешь?

Гленна кивнула. Метла, что в деревенском доме, что в королевском замке — всё одно.

Утро прошло в домашних хлопотах. Магда молчала недолго. Она рассказывала о хохяйстве, о сварливой козе, повадившейся бодаться так часто, что её приходится привязывать вдалеке от остальных. О конюхе, который приходит поглядеть за старым мереном и молодым жеребчиком, которого они взяли годом раньше. Она говорила о соседской девочке, которая приходит за малую плату чистить очаг и носить воду. Семья Магды считалась богатой и уважаемой, но так как дом их был на отшибе, а родни в этих местах у них не было, на ферму редко заходили гости.

Дважды кто-то из сыновей Магды забегал в дом, чтобы выпить молока. Разговор о детях с весёлого медленно становился совершенно другим. Женщина успела рассказать, что похоронила троих детей. Мёртворожденную девочку и двух мальчиков, не доживших до года. Потому, признавалась Магда, она слишком сильно боялась детских хворей.

Гленну поразило, как звучал её голос: ни печали, ни слёз, ни злости. Обречённость, понимание, что так устроен этот мир и огромная усталсть сквозили в её речах. Гленна сочувствовала Магде, но не знала, какими словами можно это выразить. Потому, она просто слушала, продолжая помогать как умела. Возможно, именно это и нужно было рано постаревшей женщине, которая жила в доме на отшибе без сестёр и подруг.

Борс вернулся после полудня, когда на столе стояла горячая каша, а семья преступала к трапезе. Гленна улыбнулась когда услышала звук его шагов, но увидев выражение его лица, почувствовала, как внутри всё сковал холод.

— Нам нужно уходить, — сказал он, глядя на девушку.

— Зачем такая спешка? Поешьте, поспите, утром пойдёте.

— Молчи, простофиля, — велела Магда мужу, поспешно вставая из-за стола.

Она увела Гленну в комнату, помогла сменить платье, будто она и впрямь была благородной. В голове девушки звенела гулкая пустота. Она не могла говорить, из-за страхов, всколыхнувшихся внутри и напавших на неё одновременно. В ушах слышался громогласный стук сердца.

— Я не знаю, что ты пережила на самом деле, девочка, — сказала Магда, — но пусть боги хранят тебя.

Горло сдавили подступающие слёзы. Гленна обняла женщину, потому что не могла сказать вслух слов прощания. Объятий та не отвергла.

Борс уже ждал.

— Тёплое одеяло, да кое-какая снедь, — сказал Уилл, протягивая Борсу узел с припасами.

— Спасибо, друг мой, — ответил ему охотник.

Пурка прощался с мальчишками, которые трепали его за ушами. Эта компания была псу по душе. Стоило Борсу свистнуть, пёс прибежал к нему и лёг у ног.

— А что случилось-то? — простодушно поинтересовался один из фермерских сыновей.

— Не всё нужно знать, — сказал Борс, — чтобы беду не навлечь.

— Да ведь скоро слухи расползутся, — заметил Уилл.

— Верно, — ответил Борс, — а может и нет.

Они вышли за ворота, спустились с холма, Гленна хотела обернуться, но не стала.

— Расскажи мне, что случилось прошлой ночью? — сказал Борс, когда они миновали деревенские поля.

Гленна прикрыла глаза. Она догадалась, что Борс услышал нечто такое, что заставило его опасаться за семью, которая приютила их.

— Ты ведь и сама о чём-то догадался, — сказала она.

Борс пожал плечами.

— Говорят, что в королевском замке по ту сторону леса убивали ирландцев, — ответил он.

Гленна с трудом сглотнула.

— Кто говорит? — спросила она.

— Местный паренёк, который возил туда копчёное мясо на продажу: король Тибальд женился давеча.

Стук сердца в ушах стал почти болезненным.

— Что говорят про королеву?

— Говорят красива, — сказал Борс, — а ещё, что не все её соплеменники желали отдавать принцессу за чужака и пытались препятствовать.

Гленна остановилась. Она посмотрела на Борса пристально, он не отводил взгляд. Она пыталась понять: врёт ли он.

— Что же с ней стало? — спросила она.

Голос будто звучал со стороны. Ей было не просто не по себе. Девушке казалось, что ей снится сон, навеянный уставшим, напуганным сердцем.

— Выдали, — ответил Борс, — что может сделать горстка повстанцев на собственных землях короля Тибальда? Всем известно, что он жесток к врагам.

К горлу подступила тошнота.

— Почему тогда мы ушли из дома Магды? — спросила она.

— Ты не скрываешь, что ты ирландка, люди волнуются, могут глупостей наделать. Навлекать на семью Уилла беду я не хочу, ты, кажется, тоже… Только скажи мне честно: ты ведь из замка Тибальда бежала?

Отрицать очевидное Гленна стала. Она кивнула, почувствовав, как по щекам побежали слёзы.

— Ты участвовала в восстании?

Гленна посмотрела на Борса, точно у него отрасли ослиные уши.

— Разве у меня хватило бы сил на что-то подобная?

— Я ничего не знаю о тебе, Гленна.

— Я о тебе — тоже.

Они помолчали. Гленна не знала, может ли доверять Борсу. Ей очень хотелось верить этому улыбчивому, добросердечному юноше, но она боялась сказать всё, как есть. Разве он ей поверит?

— Я просто хочу вернуться домой, а если попадусь людям Тибальда — этого не будет, — наконец, сказала она.

Борс кивнул

— Я тебе верю, — ответил он.

Гленна подумала, что он не понимает, какой опасности подвергается сам, говоря это.

Глава 7. Королевские наветы

Пусть Борс и сказал, что верит ей, Гленне не было так же спокойно подле него, как прежде. Это было странное чувство, противоречивое. Одна часть её души находилась в смятении. Она требовала, чтобы девушка ни на секунду не забывала о том, что Борс англичанин, а значит — враг. Разве могло быть иначе, особенно учитывая то,