Потешный полк - Денис Старый

Тут или убивать Игната, чего категорически не хочется, в том числе и потому, что это разгладит полностью наши отношения с Анной. Или же прощать и принимать в свою команду. Этого хочется. Вот только нужен строгий контроль.

В конце концов, как я говорил Анне, так могу и сказать Игнату…

— Что было до моего явления в твоей жизни, то всё прощается. Что будет нынче и в грядущем — будет без прощения. Буду считать, что не предал ты меня, а нынче решил быть со мной, — после долгой паузы сказал я.

— А теперь выкладывай всё, что ведаешь о Матвееве, что может мне сгодиться! — потребовал я.

— Боярин присылал Анну к тебе. А я за неё в ответе. Так что пошёл за дочкой своей. И не можно мне не говорить Матвееву о тебе. Я тебя поважаю, но Матвеев боярин. Пожелает, то и тебя и меня прижмет, — сказал Игнат.

— Ну это еще посмотреть… А про тебя… Что и как будешь рассказывать боярину, будем с тобой совет держать. Будет то, что говорить никак нельзя. Но если ты не будешь доносить Матвееву, то он найдёт того, кто станет это делать, — соглашался я с Игнатом.

Конечно же, Матвеев меня не оставит в покое. Ведь я не собираюсь вновь опускаться на сколь-либо ступенек в социальной лестнице вниз. Поднялся высоко — нужно понять что к чему. И пока я хотел бы на этой вершине обжиться. Я буду интересен не только Матвееву, но и всем остальным. Заблуждаться нельзя.

Подозрительно тихо пока со стороны Патриарха. Ещё некоторые бояре вернулись в Кремль в Боярскую думу. Там другие процессы. Одоевские начинают играть свою партию. Так что и меня не забудут. Начнут наживать. А отбиваться-то мне нечем. Но это только если не применять грубую силу и идти на преступление. Так что Игнат нужен.

— Осторожный он, боярин Матвеев, — начал рассказывать Игнат всё, что знает об Артамоне Сергеевиче.

На самом деле, ничего такого крамольного или компрометирующего Матвеева я не узнал. Игнат догадался, кто именно стоит над театральной постановкой, когда было покушение на Петра. Об этом и я знал. Но прямых доказательств в отношении Матвеева нет.

Заинтересовала только девка, которую он совратил. Это дочка одного из стряпчих в Кремле. Может быть, и подумаю, как эту информацию использовать.

А в целом, Матвеев взялся за свои дела вполне грамотно и со знанием. Насколько я знаю, сейчас проходит что-то вроде аудиторской проверки казначейства. Конечно же, и этот деятель будет красть. Но тут уже вопросы в масштабах и о том, что и кроме воровства нужно ещё что-то делать.

— Скажи Матвееву, что у меня есть допросные листы и показания казнокрадства Милославских, — выслушав Игната, сказал я. — Одну бумагу я могу тебе даже дать, покажешь, скажешь, что выкрал.

Игнат кивал головой. Он прекрасно понял свою роль и принял ситуацию.

А тут всё достаточно хитро получается. Если Матвеев начнёт сильно давить на Милославских, то они хоть как-то, но должны отвечать. Вряд ли уже получится поднять стрельцов или совершить какое-то вооружённое действие.

Я задумался…

— Вот ещё, что можешь ему передать. Останешься на встрече моей со стрельцами. Послушаешь меня. А после решим, что из этого следует знать Матвееву, — сказал я и улыбнулся.

А ведь приятно, когда из сложного положения получается поставить всё в достаточно выгодную позицию. Теперь у меня уже были мысли: а ведь это отличная находка, что Игнат будет докладывать и Матвееву.

Таким образом могу наталкивать этого деятельного боярина на какие-то действия. Вот пусть послушает о том, как я вижу формирование своего полка.

А потом ещё подкину каких-нибудь идей по улучшению состояния казны. Например — ввести листы с гербовой печатью. Правда, прежде всего мне нужно об этом рассказать государю, чтобы он знал, от кого именно пошла идея, и уважение большее испытывал.

Не так уж и обязательно, чтобы все новшества исходили от меня. Напротив, это даже и опасно. Вот если Матвеев предложит то, на что я его мысли направлю — вот она филигранная работа прогрессора.

От автора:

История попаданца в наполеоновскую эпоху, от самодельной лупы до первого в России оптического прицела. От беглого подмастерья до поставщика Двора ЕИВ. https://author.today/reader/486964/4575163

Глава 8

Москва

21 мая 1682 года

Скоро стали приходить офицеры. Ну, привычнее мне так называть десятников и сотников. Ещё был промежуточный чин полусотника, но почему-то в первом стрелецком полку он применялся мало. Только в сотне Митрофана Меньшова был ещё и полусотник.

Во двор входили недовольные мужики, но их лица сразу же разглаживались, как только они замечали стоящие под навесом бочки с вином и пивом. Стрельцы гладили свои бороды и чаще всего загадочно улыбались в предвкушении. Уже и забывалась утренняя тревожность и суета, связанная с объявлением общего сбора.

Люди этого времени, если не брать в расчет продуманных и хитрых бояр, чаще, словно дети. Эмоциональные, верят слову, не ждут подвоха. Далеко не все понимают, когда льется настоящая ложь. Но сегодня я лгать не собирался. А вот убеждать, да.

— Славное дело мы сделали с вами — отстояли жизнь царя истинного, Петра Алексеевича, — начинал я свою речь, когда во дворе Третьего стрелецкого полка собрались озадаченные стрельцы.

Однако уже скоро мои пафосные и бравурные речи сменились упрёком.

— Нынче утром я сбор объявил. Никак не по нраву мне, как сие дело ладилось. Оттого и подумал, а стоит ли каждому из нас службу нести? — сказал я и увидел на лицах некоторых собравшихся испуг.

Никто не хотел терять стрелецкую службу. Даже те, кто уже зарабатывали и побольше жалования, терять плату от государства не собирались. Это же не только шесть-десять ефимок, но и хлебное жалование, обмундирование, овес и сено для коней.

— Не пужайтесь вы. Никого прогонять не стану. Токмо порядок нам потребен. Вот предложение моё…

Понимая загруженность немалого количества стрельцов, я предлагал некоторым из них, у кого есть своё прибыльное дело, постоянно службу не нести. Пускай занимаются ремёслами или торговлей.

Я хотел создавать обозную службу, которую в будущем переименовал бы в интендантскую. Пусть одна часть стрельцов служит, а другая им, получается, прислуживает.

— А еще… Есть у многих из вас нынче серебро. Заработали, обороняя скарбы боярские, — говорил я, тактично не