Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

– Товарищ генерал, тут к вам московские… Майор Петров из отдела С. Эс то есть… Так точно… так точно… слушаюсь! – И он, выскочив из-за стола, сам открыл дверь в кабинет генерала.

– Как доехали? – Генерал встал, приветствуя прибывших.

– Благодарю, нормально.

– Отдохнуть с дороги? Перекусить? – Никакой нарочитости, притворства. Человек знает, как нужно встречать проверяющих, а уж какой у проверяющих чин, дело десятое. Ворона – птица не самая серьезная, а обделать может. Потому что она наверху, а ты внизу.

– Спасибо, но мы должны работать. Отчет ждет Сам. Вот сделаем дело…

– Какая помощь требуется от меня?

– Собственно, мы должны знать, во-первых, отчего погибли полицейские и, во-вторых, что они, собственно, делали в этой… в Дубравке.

– Полицейские – из губернского ОМОНа. Подчиняются напрямую генералу Сабликову.

– То есть здесь они оказались без вашего ведома?

– Не совсем так.

– А как? Мне необходимо написать в отчете, почему в деревню Дубравку был направлен губернский ОМОН. У вас в районе восстание? Орудуют крупные банды? В министерстве об этом почему-то ничего не известно.

– Восстаний у нас нет, но порядок нужно обеспечивать. Жители Дубравки мешали сносу незаконно возведенных строений.

– А кто сносит? ООО «Элегия»? Какое до этого дело губернскому ОМОНу?

– Если вы, майор, знаете, что сносом занимается «Элегия», то, полагаю, знаете..

– Что ее владелец – депутат Госдумы?

– Что ее владелец находит понимание у губернатора.

– Тут не в губернаторе дело, а в четырех погибших полицейских. Не с губернатора же за них будут спрашивать. И не с депутата Государственной думы.

– Это понятно. У погибших есть непосредственное начальство, командир ОМОНа, с него и спрос, – ответил генерал. Правильно ответил, не дурак. Петрову вообще дураки среди генералов не попадались. Даже среди полковников дураки не попадались. То есть бывали люди ограниченные, можно сказать, туповатые в вопросах современного искусства или космогонических теорий, но как нужно служить, чтобы звезды не с погон сыпались, а на погоны, и полковники, и генералы знали отменно.

– Тогда нам нужен командир ОМОНа, – заключил Петров.

– Командир ОМОНа сейчас в Дубравке. Разбирается. Хотя дело, думается, простое. Не по вашей части. Выпили, еще выпили, опять выпили, да и замерзли. Водка паленая, или просто много ее было, водки, это детали. Наружных повреждений у парней нет, а главное, оружие-то при них осталось. Так что не тянет на серьезное дело. Максимум районного масштаба чепэ.

– Нам же лучше. А в Дубравку съездить придется.

– Езжайте, езжайте. Если что будет нужно – звоните. – Но своего телефона генерал не дал. Серьезные люди сами знают, а несерьезным ни к чему.

– Да, – уже в дверях остановился Петров. – А тела полицейских, где они?

– Этим распоряжается командир ОМОНа. Думаю, тела еще на месте.

– То есть в Дубравке?

– Если не увезли. Следствие ведет областная прокуратура, как решит, так и будет.

– Умен, умен, – подтвердил и Иванов, покуда они шли к машине. Как там дело ни обернется, генерал – сторона. Повезло генералу.

Короткий зимний день был на исходе, когда они подъехали на окраину Дубравки.

– Село закрыто, – объявил неприветливый полицейский без нашивок.

– Отлично, – одобрил Петров. – А по периметру?

– Что – по периметру?

– Оцепили село? Или перекрыли дорогу, и думаете – все, не уйдет злодей? Где начальство?

– В балке, – показал рукой полицейский, решив, что Петров право имеет.

До балка доехали в минуту. Тут и солнце зашло.

Мороз в деревне расположился всерьез: о том говорили и дымы, поднимающиеся прямо в небо, и особая сухость воздуха, а пуще – ореол вокруг яркой звездочки. Планеты Венера, если для протокола. И луна, поднимающаяся из-за пустого, снежного поля, обещала: ночь будет суровой, горе тому, у кого нет теплого приюта.

В балке было накурено и надышено. Ничего удивительного, столько народу.

– Вам кого?

– Нам всех. Начиная со старшего. Кто здесь главный?

– С процессуальной точки зрения – я. Старший следователь областной прокуратуры Михаил Звеницкий.

– Майор Петров, отдел Эс Особого корпуса.

– Да? Я даже и не слышал о таком.

Очко в пользу прокуратуры. Признаваться в том, что чего-то не знаешь, не каждому дано.

– Что о нас слышать, нас и видеть-то лишний раз не рекомендуется.

– Так что вам нужно и каковы ваши полномочия?

– Мы должны составить объективку для Самого. Короткую, только главное. Из которой будет ясно, следует ли присылать Большую Комиссию, или дело рутинное, на месте разберутся. Четверо полицейских погибло, это, понимаете…

– Понимаю, – перебил Петрова следователь. – Но покамест ничего сказать не могу. Может быть, вы подскажете?

– Что – подскажем?

– Хоть что-нибудь. Я даже причину смерти не знаю.

– А эксперт? С вами был эксперт?

– Почему – был? Есть. Вон, водку пьет. С собой привез, не боится.

– И он не знает причины смерти?

– Не знает. Откуда ж ему знать? Известно, что четверо полицейских пошли вечерком в Дубравку. Самогон поискать, еще что…

– «Матка, кура, матка, шнапсу!»

– Именно. Пятый остался здесь, в балке. Говорит, что не дождался, заснул. Утром нашли четверых. Снаружи. Ночью был мороз, утром был мороз, днем был мороз, и сейчас мороз. Так что горячих следов у нас нет.

– То есть тела все еще здесь?

– Я и сам прибыл на место четыре часа назад. Так что да, тела здесь. Будем перевозить их в область.

– Не в Огаревск?

– Какая в Огаревске экспертиза?

– Нам бы осмотреть…

– Да пожалуйста. Идемте вместе, вдруг новый взгляд подскажет.

Весь этот диалог проходил при полном молчании остальных присутствующих. Трех омоновцев – майора, капитана и лейтенанта, и двух из прокуратуры: эксперта и кого-то еще, сразу и не понять.

Ну, правильно. Так и должно быть. Если нечего сказать – не говори. Если не хочешь сказать – не говори. Если нельзя сказать – не говори.

Но когда команда Петрова вместе со следователем пошли к выходу, майор ОМОНа не выдержал:

– Вы там поосторожнее с ребятами.

– В смысле? – спросил следователь.

– В смысле, что они люди. За каждого глотку порву.

– Что-то непонятное говоришь, майор. – Петров тоже остановился. – Кому порвешь? За что?

– Найдем кому. А ты бумажки пишешь, так поскорее пиши, пока цел.

– Так-так-так. Уже интересно. Значит, ты, майор, считаешь, что твои ребята – это ведь твои ребята? – погибли не своей смертью?

– Конечно. Их убили. А вы, шкуры, пытаетесь списать все на водку.

– Может, пойдешь с нами, майор? Покажешь, расскажешь, сам уважение к мертвым проявишь и нам пример подашь.

– Перебьетесь.

– Я настаиваю. Нет, если страшно, тогда конечно… Автомат прихвати, что ли.

– Да я… Что мне автомат… Нужно