За последним порогом. Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

– Похоже, что убеждать вас бесполезно, – сделал вывод Дитрих. – Ну хорошо, и какой же выход из ситуации вы предлагаете?

– Как я уже и говорил в нашу предыдущую встречу: давайте добавим в эту ситуацию какую-то выгоду для княжества, и мы вам подыграем.

– Таким образом, вы предлагаете мне, по сути, договорную войну?

– В ситуации, когда хорошего варианта нет, князь Яромир предпочёл бы выбрать наименее плохой, – пожал плечами я. – Этот вариант нам тоже не нравится, но он выглядит хотя бы более или менее приемлемым.

– То есть вы считаете, что война неизбежна, и моя в ней цель состоит в том, чтобы вашими руками разгромить своих политических оппонентов? – спросил император, глядя на меня с лёгкой улыбкой.

– Я буду рад, если это не так, ваше величество, – я посмотрел ему прямо в глаза. – Но как правитель, вы и сами понимаете, что князь Яромир обязан исходить из наихудшего сценария.

Дитрих задумчиво покивал, вертя в руке пузатый бокал с чем-то, похожим на бренди.

– Какую именно выгоду желает получить князь Яромир?

– Империя препятствует нашим торговым судам проходить через датские проливы, поэтому нашим купцам приходится нанимать ваши суда, либо торговать через вас. Это неприемлемо, и мы хотели бы получить право свободного прохода.

– И от кого же я это слышу? – саркастически усмехнулся он. – А вы помните, что у наших купцов нет права транзита товаров через территорию княжеств, и вся торговля с каганатом и восточнее идёт через вас? Мы готовы дать вам право беспошлинного прохода через наши проливы, но в ответ хотели бы получить аналогичное право от вас.

– Это возможно, – согласился я. – Но всё же следует учитывать некоторое отличие нашей ситуации. Вода у вас бесплатна, а нам содержание железнодорожных путей стоит денег. Мы можем дать вам такое право, но при условии разумной платы за транзит.

– Если она будет разумной, – кивнул Дитрих.

Хотен Летовцев сразу сказал мне, что император либо не согласится открыть проливы, либо потребует от нас равноценных преференций. Но на этот случай у меня в списке есть и другие пожелания.

– Мы также просим вас, ваше величество, убрать импортные пошлины на продукцию машиностроения. Со своей стороны мы готовы сделать то же самое.

– Учитывая, что вы экспортируете в десять раз больше машин, чем импортируете, выгоду от этого получите исключительно вы, – заметил Дитрих.

Ну да, идея же именно в этом и состояла – чтобы империя что-то заплатила за войну.

– Это так, но у нас есть ещё одно предложение, чтобы компенсировать вам эту несимметричность, – быстро сказал я, пока император не придумал что-то своё. – Мы можем помочь вам в развитии прибрежных промышленных территорий империи.

– Каким образом? – заинтересовался он.

Императрица тоже бросила на меня заинтересованный взгляд – надо же, оказывается, и её интересует промышленное развитие имперских территорий.

– Мы готовы построить для вас сеть волновых электростанций нового поколения. Срок строительства год, срок окупаемости в среднем три года, гарантия производителя пятнадцать лет. Совершенно новая разработка, пока не для экспорта, но для вас мы готовы сделать исключение. Дешёвая электроэнергия – основной стимул промышленного развития, и главный плюс здесь состоит в том, что для выработки энергии не требуются ни ископаемое, ни синтезированное топливо.

– Я заинтересован, – после недолгого раздумья сказал император. – Присылайте своих специалистов, пусть обговаривают детали и готовят договор.

Договор империи, конечно, выгоден, хотя мы оба понимаем, что он всё-таки больше в нашу пользу. Вообще-то говоря, мой список пожеланий содержит ещё несколько пунктов, но у меня появилось настойчивое ощущение, что это всё, на что император готов пойти, и лучше бы на этом остановиться. Само собой сложилось стойкое впечатление, что мой шантаж его не сильно напугал, однако он всё же решил нам что-то дать только ради того, чтобы мы не путались у него под ногами. Звучит не очень приятно, но эмоциональный фон говорит именно об этом. Ну что же, частичный успех – это ведь тоже успех, просто частичный.

– Благодарю вас, ваше величество, – изобразил лёгкий поклон я. – А сейчас, с вашего позволения, я бы хотел поговорить с вами как Кеннер Арди, новгородский промышленник.

– Слушаю вас, – я почувствовал в эмоциях императора, что его такое начало развлекло.

– Князь Яромир одобрил поставку вам боевой техники, так что если вы по-прежнему заинтересованы, то я готов прислать к вам своих представителей для подготовки договора. Поставки мы сможем начать немедленно после подписания.

– То есть князь Яромир уверен, что я собираюсь с ним воевать, но при этом готов поставить мне боевую технику?

– Договор будет обязательно включать пункт о неприменении поставленной техники против русских княжеств, – пояснил я.

– И вам будет этого достаточно? – с любопытством спросил Дитрих. – Император ведь может забрать своё слово обратно – так же, как дал.

– Любой может забрать своё слово обратно, вплоть до последнего нищего, – пожал плечами я. – Если его устраивают последствия. Кого-то они действительно устраивают.

– И какими же эти последствия будут для меня? – слегка нахмурился император.

– Ответьте на этот вопрос сами, ваше величество, – развёл руками я. – Вы гораздо лучше меня представляете, какими будут для вас последствия, если вы вдруг объявите, что ваше слово ничего не стоит.

– Гм, – неопределённо хмыкнул Дитрих, покрутив головой. – Хорошо, присылайте своих людей с договором.

Собственно, всем нам здесь, включая императрицу, очевидно, что император своего слова не нарушит. Последствия для него будут достаточно серьёзными – это ведь только выборный политик может свободно относиться к своему слову. Все давно привыкли, что разные избранники легко и без раздумий врут, и никто не ждёт от них, что они будут говорить правду или сдерживать свои обещания. Императору сложнее – он не уйдёт через четыре года в небытие, и поэтому подобную роскошь позволить себе не может.

– Что-то ещё? – спросил император.

– Благодарю вас, ваше величество, у Кеннера Арди всё, – ответил я. – Но барон фон Раппин просит выслушать его, раз уж ему повезло попасть к вашему величеству.

– Слушаю вас, барон, – развеселился Дитрих.

Я открыл кожаную папку, которую принёс с собой, и передал императору лист бумаги.

– Это прошение от лица ливонских дворян о защите от бесчинств имперских солдат. Подробно это описано в документах, находящихся в этой папке.

– Ммм, – император промычал что-то неопределённое и с кислым видом сказал: – Оставьте эти документы, барон, я их посмотрю.

– Благодарю вас, ваше величество, – я изобразил поклон. – И ещё одно прошение, если позволите. О возмещении империей ущерба, нанесённого ливонским дворянам войсками империи.

Император машинально взял лист и потряс головой, словно пытаясь понять, что такое он держит в руках.

– Да с чего вы взяли, барон, что империя вам что-то заплатит? – спросил он, глядя на меня с изумлением.

– Это вам решать, ваше величество, – развёл я руками. – А я могу лишь гадать, проигнорируете ли вы этот запрос, или же пожелаете, потратив ничтожную сумму, получить рычаг воздействия на тех дворян, что командуют войсками в Ливонии.

– Мне кажется, мы должны прислушаться к словам барона, дорогой, – впервые за вечер подала голос императрица. – Мы не можем игнорировать недостойное поведение тех, кто должен защищать империю.

Однако юная Мария Штирийская соображает на удивление быстро – во всяком случае, гораздо быстрее императора. Я окончательно уверился, что её роль вовсе не декоративная – о чём раньше мог только подозревать.

– Поясните свою мысль, барон, – хмуро сказал император. – О каком рычаге вы говорите? Я вас внимательно слушаю.

– Если вы предпочтёте не возмещать ущерб, ваше величество, то эти бумаги почти ничего не стоят, – пояснил я. – В случае, к примеру, баронства Раппин, это всего лишь мои слова против слов графа Дамиана Коппа. Но вот если империя возмещает ущерб, то это становится доказанным преступлением.

– Доказанным? – усомнился император.

– Не совсем в юридическом смысле, – согласился я. – Однако с практической точки зрения, признание фактов империей придаст всем этим бумагам реальную силу и переведёт их из категории обычных жалоб в достаточно веские доказательства.