Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

хорошая еда и добрая медовуха быстро дали о себе знать. Силин лег на спину и закинул руки за голову. Хотел подумать о своем житье-бытье, но сон пришел раньше. Бревенчатые стены расступились, потолок ушел куда-то вверх, и Силина поглотила ночная тьма. Обычно он спал очень чутко, но не в этот раз. Сейчас он просто провалился в темноту, которая укрыла его с головой теплым обволакивающим одеялом.

Неожиданно в глухой темноте чуть слышно скрипнула половица, и через мгновение под одеяло юркнуло гибкое женское тело. Женщина притулилась к Силину всем телом, так что он со смущением почувствовал ее груди, прижатые к своей руке. На незнакомке была только тонкая нательная рубаха. Сам не зная почему, Силин не отстранился. Он продолжал лежать неподвижно, затаив дыхание. Вначале подумал грешным делом, что это хозяйка пришла его проведать. Но тут же отмел эту мысль. Ольга была крепко сбитая, с грубыми, задубевшими от работы по хозяйству руками. А те пальцы, которые легко скользили по его груди, чуть-чуть царапая кожу, были совершенно другими. Мягкие и нежные.

Женщина молчала. Силин чувствовал ее дыхание на своей шее и запах, необычный, но приятный. От нее легко пахло травами, чуть терпкими и горьковатыми. В какой-то момент Силину показалось, что он уже где-то слышал этот запах. Когда-то давным-давно, возможно, даже в детстве. Ему показалось, что еще чуть-чуть, и он все вспомнит, но тут женщина приподнялась на локте и чуть слышно начала что-то шептать ему на ухо. Вначале слов было не разобрать, но потом стали различимы отдельные слова, а дальше стал понятен весь смысл сказанного.

— Николка, не надо тебе на Гору, вернись в Ёгну. Не найдешь ты здесь счастья, а что имел — потеряешь. Свою жизнь погубишь, людей и себя погубишь, всех, кого любишь, потеряешь. А если и найдешь, то лучше уж потерять их было.

Слова падали сухо, жестко. Голос шелестел, как осеняя листва, гонимая холодным ветром. И этот ветер выдувал из Силина силы, сковывал волю, отнимал надежду. Женское тело рядом с ним стало вдруг чужим и холодным. Мужчина попытался оттолкнуть его, но руки затекли, сделались ватными и не слушались его. Женщина быстрым движением оказалась над ним, навалилась с неожиданной тяжестью на грудь. Она продолжала шептать страшные слова: то ли проклятия, то ли предсказания, а Силин лежал под ней, не в силах ни вздохнуть, ни пошевелиться.

— Короткая дорога коротко тебя к погибели приведет. Смерть идет за тобой по пятам, и сам ты смерть с собой несешь. Печать на тебе ее, печать…

Силину стало не хватать воздуха, он задвигал ртом, как рыба, выкинутая на берег. В глазах потемнело, скопившийся в легких воздух разрывал ребра. Сердце пронзило острой режущей болью, а потом вмиг все отпустило.

Силин резко выдохнул и открыл глаза. Низкий закопченный потолок, грубо струганные стены. На его груди сидел небольшой пушистый комочек. Ласка. Буро-коричневая с белой грудкой. Она была неподвижна, но в то же время ее тело колебалось в такт судорожным вздохам Силина. Зверек смотрел на него пристально, не отрывая взгляда от его глаз.

Постепенно дыхание Силина успокаивалось. За перегородкой звучно храпел Тихомир, посапывал Василь, хозяйка гремела посудой — видимо, готовила завтрак. За окном вставало солнце. Силин успокоился, и ласка неподвижно замерла перед ним, чуть подергивая хвостиком. Он еще раз глянул на нее и заметил затерявшуюся в плотной шерсти веревочку. Ему показалось, что к веревочке что-то прикреплено. Силин поднял руку, чтобы посмотреть на это поближе, но ласка мягко и беззвучно спрыгнула с его груди на пол, встала на задние лапки, а потом бросилась к двери и протиснулась в щель под дверным полотном. Силин ринулся за ней и услышал грохот падающей посуды и гневный крик хозяйки.

Силин пронесся через сени и ворвался в закуток, откуда донесся шум. Хозяйка стояла на коленях на полу и собирала разбитые черепки. Глиняные осколки лежали в луже воды вперемешку с травами и кореньями. Ольга подняла голову, взглянула на Силина и, предваряя его вопрос, ответила:

— Отвар вам готовила, силы с утра поправить. Да вот… безрукая стала.

Силин удивленно проговорил:

— Я думал, это ласка.

— Какая ласка? Не было тут никаких таких ласок.

Голос Ольги звучал зло и раздраженно. Она отвела от Силина взгляд и вернулась к своей работе. Николка хотел вернуться обратно к своим спутникам, но тут увидел кровавые полосы на руке женщины. Ольга перехватила его взгляд, резко одернула рукав.

— Что смотришь, изодралась маленько. Доля наша такая… крестьянская. Работаем мы.

Силин хотел осечь хозяйку за дерзкий тон, но в благодарность за предоставленный для ночлега кров смолчал. Женщина, сама сообразив, что сболтнула лишнего, потупила голову, принялась выискивать на полу завалявшиеся осколки. Силин развернулся и пошел будить товарищей.

* * *

Путники, к неудовольствию Тихомира, выехали не позавтракав. Молоко, собранное на утренней дойке хозяйкой, неожиданно прокисло. Жевать голый хлеб Силин и Василь не захотели. До Шабановой горы было совсем недалеко.

Только они вышли за ворота, Ольга выпустила псов, проводивших незваных гостей оглушительным лаем. Ехали молча. Силину хотелось рассказать Василю свой сон. Не просто так литвин пять лет провел в Кракове на факультете теологии и экзорцизма, пока не забросил науку и не сбежал в приватную армию Михаила-Казимира Радзивилла. Но рассказать товарищу о полунагой женщине, которая явилась ему во сне, было срамно и неудобно.

— Тпру-у-у…

Василь, ехавший за Тихомиром, остановил коня, натянув поводья. Удивленный Тихомир повернулся в седле.

— Пан ТихОмир, говорил, что тут никто не ездит!

Литвин кивнул головой в сторону. Дорогу, по которой они возвращались с Дедова острова, пересекала тропа. Узкая, но явно хоженая и хорошо утоптанная.

Силин подъехал к Василю.

— Тишка, кто здесь бродит?

Тихомир быстро заморгал глазами и покраснел.

— Не знаю, Николай Поликарпыч, отродясь здесь никто не ходил. Наши шабановские сюда не ходют. Не любят они здешних мест. Да и делать тут нечего. Ни грибов, ни пчел, ни зверья. Пустой лес. У красновского старосты надобно спросить. Или умлядского Никодима спытать. Может, ихние шастают.

— Где ж их здесь взять, старост твоих? — риторически спросил Силин и, не дожидаясь ответа, развернул коня с дороги в направлении тропы.

Тихомир тем временем подъехал поближе.

— Фь-ю-ють, — он присвистнул, — да где там ходют. Мурава-то выше меня. Что там искать-то? Потом съедим, барин. Дом-то рядом уже.

Тихомир говорил быстро. Силин внимательно посмотрел на него. Управляющий замолк под пристальным взглядом.

— Айда за мной! — выкрикнул Силин, двинул коня вперед, по чуть видной в траве стежке.

*