Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

местные, оставили полоскание. Все как по команде выпрямились, вглядываясь в незнакомца. Потом одна из них, видимо, приметив Тимофея, догадалась, что это едут их новые хозяева. Засучив спадающие рукава, она согнулась в неуклюжем поклоне. За ней остальные.

Силин чуть заметно кивнул им головой. Василь, ехавший за ним, направил лошадь поближе к крестьянкам. Выбрав одну из них, помоложе и посимпатичнее, проезжая мимо нее, приподнял с головы шапку.

— День добрый, пани.

Улыбнулся и проследовал вслед за Силиным. Девушка вся мигом вспыхнула и зарделась, подруги хохотнули. Но тут ехавший замыкающим Тихомир нахмурил грозно брови, и смех мигом оборвался. Но как только он повернулся к ним спиной, девки засмеялись в полный голос.

Процессия проследовала вдоль деревенской улицы. Мимо низких приземистых домов, небольших, недавно вспаханных огородиков. Богатой деревней назвать ее было нельзя, но вопиющей бедности заметно тоже не было. Босоногий беспортошный мальчонка лихо обогнал всадников.

— Едуть, едуть, новый бари-и-ин… едуть!

Его крик замер за старыми покосившимися воротами. Силин оглядел старый, местами сгнивший, с прорехами забор и с грустным сердцем проехал под почти черной балкой над распахнутыми настежь вратами.

Обогнавший их мальчонка принял у Силина повод.

— Как звать тебя?

— Алексашка.

Малой ответил степенно и важно, что совершенно не вязалось с улыбающейся рожицей и длинной замызганной рубахой, в которую он был одет.

— Так, Алексашка. Оботри сперва Баяна, а потом сена дай.

Силин обернулся к Тихомиру.

— Сено-то есть тут?

— Как нет, есть конечно!

— Ну и то хорошо.

Силин размял ноги, подбоченился и стал рассматривать свои владения. «Новая» усадьба была очень старая. Господский дом отличался от обычной крестьянской избы разве что большими размерами, торчащими над тесовой крышей печными трубами и маленькими, но застекленными окошками. Двухэтажная почерневшая от времени громадина стояла среди пустыря, окруженного невысоким тыном. Перед самым домом стоял здоровенный камень-останец, наполовину скрытый прошлогодней травой. Хозяйственные постройки были большей частью заброшены. Часть из них, видимо, стараниями Тихомира была подлатана, поправлена и обновлена. Но несмотря на все усилия, ощущение запущенности и обреченной неустроенности просто витало над Шабановой горой.

— Да уж…

Сделал пару шагов и чуть не вляпался в коровью лепешку, лежащую рядом с «парадным» входом. Выругался себе под нос.

— Тишка, давай в дом веди!

* * *

Силин понемногу осваивался на новом месте. Мужики и боевые холопы, приехавшие с обозом, включились в устроенное по приказу Силина поновление усадьбы. Стук молотков и веселый визг пил только на время разгоняли мрачную тишину заброшенного на несколько лет поместья. Но все усилия местных крестьян и пришедших с обозом работников из Енгы, казались, тонули как капли в море непочатой работы.

На месте Силину не сиделось. Вместе с Тихомиром он объездил деревни, с которых должен был теперь кормиться: Большое и Малое Красново, Горка-Заречье, Умлянда, Верхний и Нижний Аньгобой, Петрово и Угрюмово. Название последней деревни полнее всего характеризовало впечатления Силина от новых владений. Приземистые домишки, стелющийся дым от курных изб, болота, мрачные леса вдоль узких, тонущих в грязи дорожек и гатей.

Только в Теринском урочище была жизнь. Там добывали и переплавляли болотную руду. Чтобы улучшить технологию, старый хозяин отправил Тихомира и еще пару наиболее смышленых крестьян в Вологду за наукой. Посланные необходимыми знаниями овладели. Они начали было перестройку производства на современный манер, но смерть бездетного хозяина и последовавшая за ней неопределенность не позволили воплотиться планам в жизнь.

Тихомир неустанно зазывал Силина в Терино, убеждал его заняться обновлением производства. Но Силин не спешил принимать решение. Денег лишних у него не было, да к тому же все в Железном Поле и Устюжне знали, что местная руда богата ненужными примесями. Но домна, которую убеждал Силина построить Тихомир, как раз и должна была решить эту проблему. В отличие от сыродутных печей, которые использовали в Терино, металл должен был быть лучшего качества. Но постройка пусть и небольшой домны «стоила казны», как сказал бы Василь. Поэтому Силин не спешил с решением.

В пятницу Силин спровадил Тихомира, приставшего с разговорами о Терино, домой, к беременной жене. Василь под благовидным предлогом отправился навестить вдову мельника. Прямо он об этом, конечно, не сказал, но вся дворня только и обсуждала его очередные похождения. Силин пробовал поговорить с ним, но без результата. Перспектива встречи с ревнивым мужем или рассерженным отцом Василя не пугала.

Поэтому в этот день Силин сидел в пустой горнице усадьбы в одиночестве. Погруженный в свои мысли, далекие от литейного дела и амурных дел товарища. Сидел, пил и думал. Думал он о Анне и Насте, крутил обрывки воспоминаний о боях и походах, родителях и о сегодняшнем его житье-бытье. Обиды на Хованского не было. Силин бросил гусар в атаку и потом рубился за знамя не за почести и награды. Просто так должно было, и все тут. Досадно было на то, что из-за немилости князя списали его, боевого гусара, со службы. Дали эту ненужную ему вотчину, чтобы отпарить его с глаз долой. Отослали бы на Восток, за Каменный Пояс. Нет же! Взяли и запихнули его в самое сердце забытых Богом болот. Даром что гора. Все здесь было ему чужое, все вокруг нагоняло безнадежную тоску. Даже церковь в Воскресенском, соседней деревне с Горой, была уже второй год без священника. По большим праздникам служил отец Серафим, который приезжал аж из самого Луковца. А в его отсутствие все дозволенные требы, в том числе и отпевание усопших, отправлял пономарь Степан, или Степашка, как его кликали в народе.

Но ни брага, ни медовуха, ни польское хлебное вино тоски не разгоняли. Глубоко за полночь Силин на нетвердых ногах пошел в опочивальню, но остановился почти в самых дверях. Ему показалось, что где-то в самом дальнем углу комнаты блеснул желтый огонек. Силин подумал, что ему уже начинает мерещиться спьяну, но присмотрелся и убедился, что огонек точно есть. Он задул свою свечу. Неприметный огонек в темноте стал еще ярче. Силин подошел поближе. Тихо чертыхнулся, задев невидимый в сгустившейся тьме сундук. Замер. Из щели между бревнами, там, где выпала старая пакля, было видно, что в помещении за стеной горел свет. Свеча или лучина.

Силин задумался, припоминая, что может быть там, за тесанными бревнами стены. Кладовая с запасами была в другом конце дома, помещения прислуги тоже. Что там? Коридор, да несколько пустых комнат и… Точно! Чулан, забитый кучей старого хлама. Глаза уже привыкли к темноте, и Силин, не зажигая света, прошел через горницу, свернул в темный коридор и остановился. Из-под