Гнездо желны - Софья Сергеевна Маркелова

Единственный солнечный луч, падающий из-за приоткрытой портьеры, пересекает спальню, и я располагаюсь в его пределах, чувствуя, как тепло приятно обволакивает меня. С удобством устроившись на ковре и разложив перед собой ветхие книги, клей, нитки и бумагу для ремонта, я осматриваю своих пациентов.

Несколько книг оказываются мне знакомы. Две из них – переписанные тётушкой от руки фолианты из других миров, которые невозможно было перенести на наше дерево. Ещё одна толстая книга – это настоящий экземпляр из иного измерения, сшитый алыми нитками и с крошечными печатями на каждой странице. Пару томов я вижу впервые и, полистав их, понимаю, что ничем особенным они меня заинтересовать не смогут. Скучные мемуары и занудные учебники никогда не привлекали.

Тихо напевая себе под нос какую-то услышанную у Ольги в наушниках песню, неторопливо нарезаю бумагу на длинные полосы, опускаю кисточку в клей и аккуратно возвращаю на место выпавшие страницы. Этому довольно медитативному занятию меня обучила Инесса ещё в детстве, когда я ходила с ней в библиотеку, и мне оно очень нравилось, потому что можно было случайно прочитать что-нибудь интересное, пока располагаешь в нужном порядке стопку выпавших страниц или ждёшь, когда подсохнет клей.

В другой части квартиры периодически слышатся экзальтированные выкрики клиенток Анфисы, пребывающих в восторге от очередного предсказания. Оля и Лера давно уже ушли вместе с Инессой в библиотеку на весь день, а Дима сегодня навещает дядю Мишу – своего отца, с которым Анфиса развелась ещё десять лет назад. Она с ним отношения больше не поддерживает, а вот Дима папу очень любит и довольно часто ходит к нему домой, чтобы вместе поиграть в приставку или посмотреть какой-нибудь фильм – у нас телевизора дома нет, поскольку тёти не хотят, чтобы мы сутками сидели перед ящиком и, по их мнению, глупели. В чём-то я завидую Диме чёрной завистью. У него и мама и папа живы, отец его искренне любит, всегда рад его видеть, и всё-то у него в жизни есть – смартфон, лучшие игрушки, какие угодно вещи и вкусности. Даже в школу его родители устроили не в обыкновенную районную, как нас с сёстрами, а в какую-то элитную гимназию, где учатся только богатенькие детки. Говорят, его обучение оплачивает дядя Миша, хотя, судя по оценкам, особенным умом Дима не блещет и до сих пор не вылетел оттуда исключительно из-за денег отца.

Ну почему одним даётся всё, а другим ничего?! Разве мы с сёстрами не заслужили хорошей жизни? Конечно, тёти заботятся о нас, одна из них даже нас искренне любит и старается иногда баловать, но я всё равно не ощущаю вселенского равновесия. Мы живём с Димой под одной крышей – но при этом будто в разных мирах. Пока Оля старательно штопает вечерами свои уже застиранные донельзя любимые футболки с логотипами музыкальных групп, а Лера вынуждена год за годом донашивать одежду за нами, Дима каждый семестр идёт в свою гимназию в новеньких кроссовках и каждую неделю может позволить себе на карманные деньги бегать с друзьями в кинотеатр или парк аттракционов. Мы же карманные деньги видим только во сне, и всё наше времяпрепровождение обычно сводится к штопке, уборке, готовке, работе по дому и у Инессы в библиотеке. И хоть бы раз Дима нам с чем-нибудь из этого списка помог.

А ведь мы ничем не хуже его. Во всех прочитанных мной книгах – и из школьной программы, и из библиотеки Инессы – всегда утверждается, что за усердие и труд обязательно бывает награда, что в этой жизни просто так никому ничего не даётся и за праздность рано или поздно придёт расплата. Выходит, все они врут? И кому тогда верить?

Откровенно загрустив из-за всех этих мыслей, я берусь за тоненькую книжечку, практически рассыпающуюся у меня в руках от ветхости. Название на обложке стёрлось, уголки истрепались, а пожелтевшие страницы так и норовят выпасть. Пока я нарезаю бумагу для ремонта, мой взгляд падает на небольшой кусочек текста, и я невольно зачитываюсь, позабыв обо всём на свете. Книга оказывается сборником легенд и сказок со всех концов нашего мира с рукописными примечаниями Инессы на полях.

«Во времена династии Мин в Китае жила юная принцесса Чанпин, которая славилась своей красотой и смелостью. В один из дней прибывший во дворец богатый гость подарил принцессе изящный нефритовый перстень с вырезанным на нём пионом. До того тонкой была эта работа, что Чанпин с первого взгляда полюбила это кольцо и надела его на палец. Но коварным оказался подарок гостя: ведь стоило принцессе через несколько дней попытаться сменить перстень, как кольцо напрочь отказалось сняться с пальца. И чем сильнее тянула его Чанпин, тем глубже перстень впивался в кожу, оставляя на ней красный след. Чтобы снять кольцо, слуги мазали тонкие пальчики принцессы маслами, но оно не поддавалось. Лучшие мастера, приглашённые во дворец, пытались расколоть этот перстень, но долото не оставило на нефрите даже царапины. А тем временем Чанпин уже не могла и пошевелить пальцем – так он опух и покраснел. И тогда было решено созвать самых умелых лекарей, чтобы они избавили принцессу от мучений, лишив её пальца. Как только перст отпал, окровавленное кольцо скатилось на пол и разбилось на мельчайшие осколки».

Куда интереснее самой истории оказываются комментарии Инессы, бисерным почерком записанные на полях. В них тётушка упоминает, что ей уже доводилось встречаться в своей практике с подобными кольцами. Поселившиеся в них вредители подпитываются человеческой энергией, но если попытаться снять перстень, он мгновенно превращается в ловушку. Однако любое пятно грязи, а в случае с легендой – крови, способно прогнать вредителя, разрушив его обитель.

Я хмыкаю, представляя, как бы обрадовалась принцесса из этой истории, если бы узнала, что ей всего лишь нужно испачкать руки, чтобы снять кольцо, и вовсе не обязательно было отрезать для этого палец. Но, видимо, особе императорских кровей не по статусу марать руки, и это обернулось для неё несчастливым концом.

У меня за спиной слышится звук открываемой двери.

Едва я оборачиваюсь, удерживая в пальцах смазанную клеем бумажную ленту, как моё тело совершенно перестаёт меня слушаться, и я застываю в неудобной позе, приоткрыв рот и ошарашенно уставившись на гостя, замершего на пороге тётушкиной спальни. Дверь широко распахнута, из неё бьёт яркий, режущий глаза свет, и из-за этого не видно ни нашего старого доброго коридора, ни чего-либо ещё. А прямо передо мной стоит странный чужак в