Я – Товарищ Сталин 6 - Андрей Цуцаев

высокую фигуру в белой шамме, расшитой золотыми нитями, как он стоял в центре линии, поднимая руку, чтобы дать сигнал к атаке. Его голос, глубокий и твёрдый, разносился над полем боя, вдохновляя воинов, чьи лица были покрыты пылью и кровью. Рас был человеком чести, но Йосеф знал, что даже честные люди могут поддаться искушению власти. Слова Алексея оседали в его душе, вызывая жжение, которое он не мог игнорировать.

— Что я должен сделать? — спросил он наконец, его голос был едва слышен над треском жаровни и тихими голосами торговцев за соседним столом.

Алексей улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла — только холодный расчёт, как у человека, знающего, что его слова достигли цели.

— Намекни Расу. Не прямо. Скажи, что народ видит в нём силу. Что он может вести Абиссинию, если император падёт. Пусть подумает. Мы готовы поддержать его. — Он сделал паузу, его глаза сузились, словно он пытался заглянуть в мысли Йосефа. — И скажи, что у нас есть ресурсы. Золото, Йосеф. Много золота. Достаточно, чтобы купить винтовки, снаряды, даже самолёты. Достаточно, чтобы спасти Абиссинию.

Йосеф заметил, как рука Алексея скользнула под стол, но он не достал ничего — ни мешочка, ни бумаг. Йосеф почувствовал, как пот стекает по спине, хотя в кафе было прохладно от сквозняка, проникавшего через щели в окнах. Он представил золото — не горсть монет, а сундуки, полные слитков, которые могли бы купить оружие, накормить голодных, дать надежду измученным войной людям. Но он также знал, что золото всегда имеет цену, и эта цена часто измеряется кровью.

— Я передам, — сказал он, не глядя на Алексея, его глаза остановились на занавеске, колыхавшейся от ветра. — Но не жди ответа скоро.

— Время не ждёт, Йосеф, — ответил Алексей, его голос стал твёрже, почти угрожающим. — Итальянцы вернутся. Их танки уже на дорогах, их самолёты готовятся бомбить города и деревни. И если император сбежит, кто поднимет знамя? Кто встанет во главе народа, когда Аддис-Абеба падёт?

Йосеф почувствовал, как слова Алексея жгут его. Он хотел возразить, сказать, что император не сбежит, что Рас Касса никогда не предаст, но сомнения уже закружились в его голове. Он вспомнил, как в лагере солдаты шептались о том, что Хайле Селассие не выходит к ним, не говорит с народом, как раньше. Он вспомнил, как Рас Касса, стоя в траншеях, смотрел на дымящиеся обломки итальянских танков с гордостью, но и с усталостью, словно знал, что победа — лишь передышка. Йосеф знал, что должен доложить Вяземцеву, но что-то удерживало его. Может, намёк на золото, обещавшее спасение? Или страх, что слова Алексея окажутся правдой?

Он медленно отодвинул стул, скрипнувший по деревянному полу, и встал, поправляя шамму. Алексей наблюдал за ним, его пальцы слегка постукивали по столу — нервный жест, едва заметный, но выдающий напряжение. Йосеф сделал вид, что хочет заказать кофе, и повернулся к стойке, чтобы ещё раз взглянуть на собеседника. Алексей всё так же сидел у окна, но лицо оставалось неподвижным, словно маска. Йосеф заметил, как свет из окна падал на его пиджак, подчёркивая его чистоту, такую неуместную в городе, где пыль покрывала всё.

— Ещё кофе? — спросил Алемайеху, подняв взгляд от чашки, которую протирал с почти ритуальной тщательностью.

— Нет, — бросил Йосеф, качнув головой, и направился к выходу. Он остановился у двери, бросив последний взгляд на Алексея. Тот не смотрел на него, но Йосеф чувствовал, что его движения отслеживаются, словно он был добычей, попавшей в прицел охотника.

Выйдя из кафе, Йосеф остановился на пороге, вдохнув воздух улицы. Базар гудел: торговцы выкрикивали цены, мулы тащили телеги, а мальчишки сновали между прилавками. Его мысли путались: долг перед Расом, верность императору, страх перед предательством. Он знал, что должен найти Раса Кассу и передать слова Алексея, но как это сделать, не вызвав подозрений? И как убедиться, что Алексей — тот, за кого себя выдаёт?

В кафе Алексей допил кофе. Он бросил взгляд на часы, висевшие над стойкой, — старые, с потрескавшимся циферблатом, их стрелки показывали без четверти час. Он бросил на стол несколько мелких монет, встал, поправил пиджак и направился к выходу, его шаги были уверенными, но не торопливыми. Он знал, что за ним могут следить, но был уверен в своей маскировке. Его звали не Алексей, и он не был русским. Он был британским агентом, чья задача заключалась в том, чтобы расколоть единство абиссинцев, подтолкнуть Раса Кассу к мятежу или хотя бы посеять сомнения, которые ослабят оборону. Если Касса откажется, найдутся другие — менее верные, более жадные. Главное — чтобы Хайле Селассие потерял доверие своих воинов.

Йосеф, стоя у края кафе, наблюдал, как фигура в сером пиджаке выходит на улицу и исчезает в толпе базара. Её серый силуэт выделялся среди пёстрых шамм и мундиров. Йосеф сжал кулаки, чувствуя, как кинжал под шаммой придаёт уверенности. Он знал, что должен доложить Расу Кассе, но слова Алексея о слабости императора звучали в его голове, как эхо. Что, если Хайле Селассие действительно сбежит? Что, если Рас Касса — единственная надежда Абиссинии? Йосеф повернулся и направился к лагерю, его шаги были тяжёлыми, словно он нёс невидимый груз.

Лагерь Раса Кассы раскинулся в полумиле от Аддис-Абебы, на холме, окружённом редкими деревьями и зарослями колючего кустарника. Палатки, выцветшие от солнца, стояли неровными рядами, а между ними сновали солдаты: кто-то чинил винтовки, кто-то разводил костры, от которых поднимался едкий дым. Йосеф замедлил шаг, подходя к лагерю. Его взгляд скользил по знакомым лицам: вот молодой воин Текле, с гордостью полирующий трофейный итальянский штык; вот старая женщина, готовящая инджеру на плоском камне. Но даже привычная суета лагеря не могла заглушить тревогу, поселившуюся в груди Йосефа.

Он знал, где искать Раса Кассу. Полководец редко проводил время в своей палатке — слишком много дел требовало его внимания. Йосеф направился к центру лагеря, где под навесом из грубой ткани Рас Касса обычно собирал своих командиров. Там, у большого деревянного стола, заваленного картами и обрывками бумаг, он и нашёл его. Рас Касса стоял, склонившись над картой, его широкие плечи были напряжены, а пальцы сжимали карандаш, которым он отмечал позиции итальянских войск. Его белая шамма, расшитая золотыми нитями, сияла в свете солнца. Рядом стояли двое командиров — высокий и жилистый Абебе и коренастый Гебрейес, чьи глаза всегда казались настороженными, словно он ждал удара в спину.

Йосеф остановился в нескольких шагах, ожидая, пока Рас Касса заметит