Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

За проявленную храбрость и самоотверженное поведение Темурури регулярно получала повышения и успешно продвигалась по служебной лестнице: командир отделения, вахтенный старшина, начальник палубной команды, помощник капитана. На исходе войны Хризантемы и Одуванчика она уже командовала судном.

В день вступления Темурури в должность король Куни лично поднес ей короткий ритуальный меч из бронзы, который носили все капитаны воздушных кораблей как символ своего ранга. Она смотрела на лицо этого человека, которое впервые видела так близко, хотя и хорошо знала его по выступлениям перед армией, и не представляла, что сказать.

Внезапно Куни поклонился ей.

Потрясенная, Темурури неуклюже изобразила джири, непривычная к церемониальным доспехам, которые никогда не носили в воздухе, и не зная, куда деть руки.

– Гин говорит, что ты отважный и талантливый командир, – промолвил король Куни. – А Рисана заметила, что ты с бо`льшим изяществом передвигаешься по раскачивающимся элементам воздушного корабля, чем она по сцене. Для меня честь, что ты сражаешься на моей стороне.

Донельзя смутившись, женщина пробормотала нечто нечленораздельное, чего и сама не поняла.

– О чем ты сильнее всего мечтаешь? – спросил король.

Темурури терялась в догадках, какого ответа от нее ждут. Что следует сказать в такой ситуации? Что она грезит о том, чтобы служить ему до последнего вздоха? Хочет стать адмиралом флота, командовать дюжинами кораблей под знаменем Дасу, на котором иссиня-черный крубен выныривает на поверхность красного моря? Желает получить однажды титул герцогини или маркизы, а вместе с ним еще и поместье, которое передаст детям и внукам, обеспечив грядущим поколениям потомков богатство и почет?

– О том, чтобы не сражаться вовсе, – выпалила Темурури. – Видеть служащих со мной сестер целыми и невредимыми, живущими в достатке и безвестности. Видеть, как мои дети зарабатывают себе на хлеб честным трудом, вспахивая землю плугом или вырезая писчим ножом логограммы ано, а не целятся стрелой в другое бьющееся сердце и не лазают по стенам и крышам, чтобы украсть еду и набить пустой желудок.

Темурури сомневалась, что подобный ответ могла бы дать маршал Мадзоти, и, разумеется, король едва ли ожидал услышать от нее такие слова. Но она не маршал, да и кривить душой не хотелось.

– Это, быть может, самая труднодостижимая, но и самая благородная мечта из всех, – промолвил Куни.

Подобное заявление до глубины души поразило Темурури, и она вдруг почувствовала, что в глазах защипало, хотя никакого повода плакать вроде бы не было.

– Я не великий воин и не искусный полководец, – продолжил король. – Но накануне церемонии внимательно изучил твой послужной список. Много раз ты щедро делилась наградой за успех с товарищами, а вину за неудачи всегда брала на себя. Ты никогда не уклонялась от схватки, но и не стремилась увенчать себя ярким плащом воителя, заляпанным кровью тех, кто следует за ним. Ты сражалась не ради личной славы, но из любви к своим товарищам. Я склоняюсь сейчас перед тобой не для того, чтобы польстить твоим немалым талантам, но в признание величия твоего духа. Никогда не забывай о своей мечте. В равной степени важно знать, как ради чего, так и во избежание чего мы сражаемся.

Прежде, издали наблюдая за королем, Темурури смотрела на него с восхищением, но едва ли с любовью. Благодаря этому человеку ее мать, ее товарищи и она сама получили средства для жизни и возможность отличиться. Но в тот миг, когда один из величайших государей Дара воздал ей почести, о которых она и не помышляла, Темурури поняла, что Куни предоставил ей и ее соратникам нечто гораздо большее – шанс ощутить себя частью нового народа и заново обустроить Острова, сражаться за собственное будущее, встать в полный рост и заставить важных господ слышать их голоса, а не лежать покорно, как трава, попираемая безжалостной стопой.

После гибели Гегемона и наступления мира, воцарившегося с основанием династии Одуванчика, многие воевавшие за Куни Гару мужчины и женщины оставили службу. Темурури с матерью вернулись в Гэджиру, во владения королевы Гин Мадзоти. Там они на пожалованную Темурури пенсию купили большую ферму. Она вышла замуж за мужчину, принявшего ее имя и обращавшегося с ее матерью как со своей. У них появились дети, и ее радовало, что они растут, окруженные любовью и заботой. Темурури была бы рада провести отпущенные ей годы в покое и безвестности, потому что навидалась столько смертей и проявлений насилия, что этого хватило бы не на одну жизнь.

Но с приходом льуку все снова изменилось. Объятая ужасом империя Дара готовилась к войне. Маршал Мадзоти, которую освободили из тюрьмы, так однако и не сняв с нее клеймо предательницы – Темурури не переставала сожалеть, что имя Гин оказалось запятнанным по причине ее чрезмерных амбиций, – обратилась к ветеранам войны Хризантемы и Одуванчика с призывом снова взяться за оружие и выступить против кажущегося непобедимым врага. Темурури с мужем долго спорили, но в конце концов она решила, что не может оставить детей. Война – удел молодых и глупых, тех, кому нечего терять.

Но потом мать пришла к ней и сказала, что она должна сражаться.

– А как же ты? Как Фи, Наги-тика и Луна-тика?

– С нами все будет хорошо, – заверила мать. Давненько уже Темурури не слышала в ее голосе такой твердости. – Однажды император Рагин поклонился тебе. Ты помнишь об этом?

Она пристыженно опустила голову. Разве можно такое забыть?

– Но у нас нет подъемного газа, нет способа одолеть огнедышащих чудовищ и…

– Император Рагин мог спастись, – перебила ее мать. – Но он добровольно сошел с воздушного корабля, чтобы разделить судьбу своих подданных. Сейчас он томится в плену у льуку, а те изо всех сил стараются разрушить все им созданное. Я простая женщина и не притворяюсь, будто знаю толк в трудах моралистов. Но я помню, как маршал Мадзоти цитировала Кона Фиджи, который говорил, что подданные должны быть готовы умереть за правителя, знающего цену их таланту.

«Дело не в таланте, – мысленно возразила ей Темурури. – Куни заглянул в мое сердце, увидев там то, о чем я только мечтала. А потом попросил меня никогда не забывать эту мечту».

И она оставила мать, детей и мужа и записалась добровольцем к маршалу Гин Мадзоти, в ее армию обреченных.

Темурури испытала потрясение, увидев новые имперские воздушные корабли. Лишенные подъемного газа с горы Киджи, они наполнялись новым газом, получаемым от перегнивающего навоза. И оснащались новейшим шелкокрапинным оружием: