Монтао. Легенда о монахе - Даниил Галкин

Может, всё-таки, Сэто прав? Возраст подарил ему знание и теперь он просто пытается помочь? Ведь, несмотря на седину и бороду Тадао, он был вовсе не так стар, как почитаемый здесь Сэто.

Решено. Взяв протянутый топор, монах начал рубить ближайшее дерево. Инструмент то и дело хотел развалиться, тупая железяка соскакивала с топорища. Некоторые заключенные пытались ему помочь, расшатывая ствол бамбука и сгибая его под собственным весом, хотя это было совершенно бесполезным занятием. Надзиратель с самодовольной улыбкой наблюдал за стараниями вокруг.

Так, в работе, прошла половина жаркого дня, пока не раздался голос Сэто:

— Время обеда!

Старец бодрым шагом подошёл к рабочим и поставил два огромных тазика с дурно пахнущим непонятным содержимым. Некая помесь каши из ростков бамбука и риса, залитая липкой мутной жидкостью. Пленные, словно животные, набросились на эту бурду, обступив тазики со всех сторон, стоя на четвереньках, черпая содержимое грязными руками, а некоторые ели, окунув голову прямо в посуду.

— Что за?.. — Тадао попытался одёрнуть одного из рабов, но тот со злобой и переполненным ртом оттолкнул его и вернулся к поеданию полужидкого месива. Сэто стоял в стороне, мирно наблюдая. Тогда монах подошёл к нему:

— Что происходит, Сэто?

— А?.. Обед… — тот, как ни в чём не бывало, продолжил наблюдать.

— Они едят, как животные, чёрт возьми!

— Хм… Приятель, а кто мы с тобой, по сути? Эти люди отказались от предрассудков, чтобы обрести счастье. Отринь и ты. Вот увидишь, жизнь не так плоха, как тебе кажется, — старец показал жестом надзирателю позади, который уже обратил внимание на неспокойного, что всё в порядке.

Тадао вдохнул поглубже, стараясь не поддаваться эмоциям, а вести себя достойно:

— Сэто… Эти люди работают не покладая рук, верят твоим словам и надеются, что им за это воздастся. Но вместо человеческого отношения к себе, они едят и спят, как скот. Буквально вчера умер человек, но все это восприняли как должное. Единственную же протестующую вы не поддержали и не остановили!

— А ты проницателен, приятель, — старец явно напрягся. — Но, несмотря на седину, тебе ещё есть чему поучиться. Эта еда очень вкусная. Уверен, тебе понравится. Спроси любого — она придаёт сил. А сон на земле — вынужденное обстоятельство. Но, если потерпеть, поверь, это останется просто не очень приятным воспоминанием.

— Сколько же терпеть? Вчерашний покойник уже дождался, или ему не хватило выдержки?

Сэто поджал губы:

— Этот человек не верил в правую идею, вот судьба и забрала его. Кстати, если не поешь, останешься голодным до завтра.

— И чьими же руками воспользовалась судьба? — осторожно спросил пытливый монах.

На что старец пожал плечами и отошёл в сторону, чтобы избавиться от навязчивого собеседника.

Тадао был в растерянности. Кажется, он совсем перестал понимать этот мир. Принимать пищу, естественно, не стал. Вместо этого начал рубить бамбук, чтобы чем-то заняться. Мысли лезли в голову одна за другой.

Остаться без еды совсем не проблема, также, как и сбежать… Хоть сейчас… Но как же остальные йокотэрцы? Они сами не хотят покинуть место своего заключения. Это ненормально. Жизнь бывает тяжела и несправедлива. Но добровольно стать расходным материалом в руках врага — это уже слишком. Он что-то упускал, пазл никак не складывался в голове в единую картину.

Погрузившись в эти раздумья, монах работал топором до темноты вместе со всеми, пока надзиратель не стал бить железом о железо, сообщая, что на сегодня всё. При подсчёте он несколько раз обошёл строй пленных с факелом в руках, но никак не мог досчитаться одного. Он что-то недовольно пробурчал себе под нос и зло глянул на Сэто:

— Спокойно, — умиротворённым голосом ответил ему старец и обратился к своим послушникам:

— Товарищи! Кажется, у нас потерялась одна душа. Нужно найти беднягу, пока он не натворил глупостей.

— Сбежал? — спросил кто-то из толпы.

Сэто рассмеялся:

— Ну что ты, приятель, не думаю. Тут ведь без света очень легко заплутать. Ну-ка, разойтись, ребята! На поиски!

Удивительно, но монах всё ещё был на месте, несмотря на то что в кромешной тьме, средь ростков, он мог легко затеряться и продолжить свой путь. Выходит, что кто-то ещё решил скрыться?

Человек в рваном сером кимоно стал отходить подальше от факела, вглубь лесной чащи. Свет полной луны пробивался сквозь листья бамбука, пытаясь хоть как-то подсветить дорогу впереди.

Пленные вокруг стали звать потерявшегося, выкрикивая его имя. Но безрезультатно. Вскоре стало ясно, что человек, даже если и слышал, не планировал возвращаться обратно. Да и надзиратель совсем не хотел возиться так долго ради никчёмного рабочего, поэтому снова застучал о щит, созывая всех.

В этот момент монах находился на безопасном расстоянии, чтобы развернуться и уйти прочь, но почему-то он этого не сделал. То ли совесть, то ли силы извне, заставили Тадао зашагать обратно. Он пробирался под тусклым светом луны, осторожно наступая на усыпанную листьями землю, как вдруг остановился, нащупав ногой препятствие. Мягкое и большое. Это было тело. Значит, он не сбежал…:

— Эй! Сюда!

Вскоре около трупа «беглеца» собралась толпа. Пересчитав ещё раз, теперь уже всех, надзиратель показал пальцем на тело, а следом, на двух рабов, стоявших к нему ближе всех. Затем требовательно посмотрел на старца рядом.

— Думаю, он хочет, чтобы вы взяли нашего почившего товарища, — Сэто преобразовал жесты иностранца в слова, понятные остальным.

Под покровом ночи в лагерь возвращалась колонна пленных. В клетку вернулись все, кроме тех двоих, что несли умершего. Их куда-то отправили избавиться от груза. На земле, в уже знакомой позе, сидела безумная женщина и смотрела в ту сторону, куда понесли очередного бедолагу. Хотя, по сравнению с другими, она, в общем-то, уже не казалась ненормальной. Когда все улеглись, в центр вышел Сэто с очередной вечерней проповедью:

— Мои дорогие! Я вижу вас всех, вижу насквозь! Ваши добрые и честные души открыты для старых глаз, так послушайте меня! Сегодня был непростой день, с которым вы успешно справились. Я знаю это! И, поверьте мне, не только я! — он демонстративно поднял руки к небу. — Они наблюдают за вашими делами моими глазами. И не только за вашими, но даже за делами наших хозяев! — на последнем слове Тадао как передёрнуло.

— Да, сегодня выдался скорбный день. Но только для нас с вами, смертных. Ведь ушедшие в небо никогда не возвращались оттуда,