Все дороги ведут в «нигде» - Алексей Небоходов

– Я буду рядом, если понадоблюсь, – мягко сказала она.

Кирилл посмотрел на неё, его взгляд смягчился.

– Спасибо, Рита. Это значит для меня больше, чем ты можешь представить.

Рита улыбнулась, но её взгляд остался напряжённым, словно она предчувствовала, что разговор ещё не окончен. Кирилл прошёл несколько шагов по комнате, затем обернулся к ней.

– Скажи, Рита, – задумчиво начал он, – как становятся главой государства? Таким, как Казявичус… Как он оказался на вершине?

Рита слегка напряглась, её пальцы на миг сжали край пледа, но затем она глубоко вдохнула.

– Это не так просто, как кажется, – начала она. – В Ксенополии нет выборов в привычном смысле. Здесь всё решают деньги. Главу государства назначает Комиссия Биржи через аукционы.

– Аукцион? – переспросил Кирилл, его брови поднялись. – То есть они просто покупают эту должность?

Рита кивнула.

– Именно так. В Ксенополии есть несколько влиятельных кланов, которые представляют интересы крупнейших корпораций. Их называют «ксенокланы». Основные из них: Ксенонефть, Ксеногаз, Ксеноатом, Ксенонано и самый влиятельный – Ксеносекс.

Кирилл замолчал, обдумывая услышанное. Он сел в кресло напротив неё, сложив руки на коленях.

– Ксеносекс? – переспросил он, слегка наклонив голову. – Что это за корпорация?

Рита посмотрела на него серьёзно.

– Это корпорация, контролирующая всю индустрию удовольствий. Ксеносекс управляет не только рынком развлечений, но и всем, что связано с эмоциями, привязанностями и даже репродуктивной политикой. Они производят препараты для улучшения настроения, технологии для стимуляции мозга и контролируют так называемые «зоны свободы».

Кирилл усмехнулся, но в его взгляде было больше растерянности, чем веселья.

– То есть один из этих кланов выдвигает кандидата, а они просто проводят аукцион? Выигрывает тот, кто заплатит больше всего?

Рита кивнула, её взгляд стал мрачнее.

– Да. Деньги решают всё. Это и есть наш «выбор».

Рита кивнула, её голос стал жёстче:

– Именно так. Комиссия Биржи фиксирует ставки, и клан, который вложит больше средств, получает право назначить генерального директора. Всё законно, всё прозрачно. Это даже транслируют на некоторых каналах, чтобы люди видели процесс.

– И никого не беспокоит, что лидера страны выбирают не за заслуги, а за деньги? – Кирилл вздохнул, покачав головой.

Рита пожала плечами:

– Здесь это никого не волнует. Большинство считает, что это честнее, чем фальшивые выборы. Люди верят, что деньги – это истинный показатель власти. Если у твоего клана больше ресурсов, значит, ты сильнее и заслуживаешь управлять. Что касается генерального директора… он просто лицо системы.

Кирилл подошёл к окну. Его отражение слилось с огнями Ксенополии, создавая причудливую иллюзию.

– А Казявичус? – спросил он, не оборачиваясь. – Как он пришёл к власти?

Рита вздохнула, её голос стал тише:

– Его выдвинул клан Ксеносекс. Они выиграли торги с огромным отрывом, вложив столько, что другие кланы не смогли конкурировать. Говорят, Казявичус – их идеальный кандидат. Улыбчивый, харизматичный, но полностью управляемый. Он не делает ни шага без одобрения своего клана.

Кирилл долго молчал, глядя на хаос города. Летающие машины проносились так близко, что их свет отражался в его глазах.

– А завтра я должен встретиться с этим человеком, – наконец сказал он, оборачиваясь к Рите. – Зачем? Чтобы он попытался завербовать меня в свою игру?

Рита смотрела на него с тревогой:

– Я не знаю, чего он хочет, Кирилл. Но тебе нужно быть осторожным. Они не оставляют тех, кто им не нужен.

Кирилл кивнул, но его взгляд стал холодным и твёрдым:

– Пусть попробует, – тихо сказал он. – Я не собираюсь быть их пешкой.

Рита крепче прижала плед к груди, словно защищаясь от невидимой угрозы:

– Они попытаются тебя убедить, – сказала она. – Казявичус умеет находить правильные слова. Он улыбается, говорит о прогрессе, о свободе. Но всё, что он делает, – это сохраняет власть ксенокланов. Ты для них больше, чем символ. Ты – инструмент, которым они хотят укрепить своё влияние.

Кирилл усмехнулся, но в его взгляде было больше усталости, чем веселья:

– Инструмент? – переспросил он, снова садясь в кресло. – Ты говоришь так, словно я могу принести им больше пользы, чем вреда.

– Именно поэтому они хотят тебя, – быстро, почти отчаянно ответила Рита. – Ты не понимаешь, Кирилл. Для людей ты – пророк. Неважно, что ты сам об этом думаешь. Для них твоё имя – больше, чем просто слова. Если Казявичус получит твою поддержку, он закрепит свою власть на годы.

Кирилл сцепил пальцы на коленях, его серебристые волосы мягко мерцали в свете ночных огней.

– А если я откажусь? – спросил он. – Если я скажу, что не собираюсь быть частью их спектакля?

Рита опустила взгляд, её руки слегка дрожали:

– Тогда они начнут действовать иначе, – мягко сказала она. – Они не терпят отказов, Кирилл. Никто никогда не уходил от них без последствий.

Кирилл поднялся, снова подошёл к окну и посмотрел на город. Ксенополия раскинулась перед ним, как гигантская живая машина, наполненная светом и движением. Летающие машины, огни башен, голографические проекции на фасадах – всё это казалось хаотичным, но на самом деле подчинялось строгому ритму. Ритму, который задавали кланы.

– Если они думают, что смогут мной манипулировать, они сильно ошибаются, – сказал он, глядя на отражение Риты в стекле. – Я не собираюсь играть по их правилам.

Рита встала, её отражение в стекле казалось хрупким, но решительным:

– Думаешь, ты сможешь сломать их систему? – спросила она, её голос прозвучал почти вызывающе. – Этот город… он поглощал сильнейших. И тех, кто пытался что-то изменить. Если ты начнёшь бороться с ними, ты должен быть готов.

Кирилл повернулся, его взгляд был твёрдым:

– Я не собираюсь ломать их систему, Рита, – сказал он. – Я хочу показать им, что их власть – это иллюзия. Если у людей будет выбор, если они поймут, что истинная свобода – это не хаос, а ответственность за себя и за других, тогда всё изменится.

Рита долго смотрела на него, её глаза наполнились смесью страха и надежды.

– Ты не знаешь, насколько далеко они могут зайти, Кирилл, – тихо сказала она. – Но я верю в тебя. Если кто-то и сможет показать им другую сторону, так это ты.

Кирилл вернулся к креслу, его движения были медленными, но уверенными.

– Завтра я встречусь с Казявичусом, – произнёс он. – Послушаю, чего он хочет. Но если он думает, что сможет меня использовать, он сильно ошибается.

Они замолчали, погружённые в собственные мысли.

Ночь продолжала окутывать город, и где-то вдалеке летающие машины бесшумно скользили в воздухе. Их огни танцевали в ритме, который, возможно, скоро изменится.