Все дороги ведут в «нигде» - Алексей Небоходов

Глава 9

Летающий автомобиль скользил над изумрудными полями, устремляясь к резиденции Василия Казявичуса, известной как «Зенит». Кирилл сидел на пассажирском месте, глядя на горизонт, в то время как Алина уверенно вела машину. Её пальцы почти невесомо касались панели управления, а сосредоточенный взгляд лишь изредка задерживался на нём.

– Впечатляет, правда? – произнесла она с лёгкой иронией. – Это место, словно ожившая рекламная голограмма.

Кирилл молчал, скрестив руки на груди. На фоне безоблачного неба сияли ослепительно белые стены «Зенита», зеркальные поверхности ловили лучи солнца, будто резиденция была частью эфемерного мира. Идеальные сады, украшенные ровно подстриженными деревьями и прудами, похожими на жидкое стекло, завершали эту иллюзорную картину.

– Очень… стерильно, – наконец произнёс он, чуть повернув голову. – Здесь не место для случайностей.

– Как и у его хозяина, – отозвалась Алина с едва заметной улыбкой

Автомобиль начал снижение, мягко направляясь к круглой посадочной площадке. Прозрачные энергетические барьеры едва заметно мерцали, а массивные стеклянные двери, обрамлённые металлическими арками, приветствовали гостей своей монументальностью.

Когда машина остановилась, их встретил мужчина в идеально сидящем костюме. Его движения были выверенными, словно каждая реплика и жест оттачивались годами.

– Добро пожаловать в «Зенит», – сказал он, слегка склонив голову. – Генеральный директор ожидает вас.

Алина вышла первой, её каблуки мягко прозвучали по идеальной поверхности площадки. Кирилл последовал за ней, на мгновение задержав взгляд на зеркальном фасаде здания.

– Даже воздух здесь кажется ненастоящим, – пробормотал он, догоняя её.

– Искусственный микроклимат, – ответила Алина, бросив короткий взгляд через плечо. – Здесь всё под контролем. А Казявичус – не просто лидер. Он архитектор этой искусственной идеальности.

Кирилл молча кивнул, взгляд его стал сосредоточеннее. Они вошли внутрь, и перед ними открылся просторный атриум с прозрачным куполом, за которым расстилалось идеально голубое небо. В центре возвышалась стеклянная колонна, внутри которой медленно вращалась голограмма Казявичуса. Его пронизывающий взгляд, казалось, наблюдал за каждым шагом.

– Он всегда наблюдает, – тихо заметила Алина, уловив его взгляд. – Привыкай.

К ним подошёл ещё один ассистент в тёмном костюме.

– Генеральный директор ждёт вас, – сказал он, жестом указывая на коридор.

Лёгкий искусственный аромат витал в воздухе, внушая одновременно спокойствие и напряжение. Кирилла начинала беспокоить эта стерильная безупречность.

Вскоре перед ними возникли двери кабинета Казявичуса. Кирилл почувствовал, как его сердце ускоряет ритм, но, глубоко вдохнув, взял себя в руки.

Двери раскрылись, и в просторной комнате за стеклянным столом сидел Василий Казявичус. Его голубые глаза внимательно изучали гостей, словно проникая в их мысли. Алина вежливо кивнула, а Кирилл остался стоять выпрямившись, выдерживая взгляд главы государства.

– Кирилл Говоров, – произнёс Казявичус, его голос был мягким, но властным. – Добро пожаловать в «Зенит».

Кирилл сделал шаг вперёд и протянул руку. Рукопожатие Казявичуса было крепким, уверенным, но лишённым агрессии – жестом человека, привыкшего управлять и не терять контроля.

– Генеральный директор, – спокойно произнёс Кирилл, слегка кивнув в знак приветствия. – Ваше приглашение оказалось неожиданным.

Казявичус чуть заметно усмехнулся, его черты на миг утратили строгую чёткость.

– Неожиданным, но, надеюсь, приятным, – отозвался он. – Присаживайтесь, – добавил он, указав на кресло напротив стола.

Кирилл сел, держась прямо, и бегло оглядел кабинет. Позади Казявичуса медленно вращалась голографическая карта Ксенополиса, усыпанная маркерами – символами масштабных проектов, которыми управлял глава государства.

– Как вам «Зенит»? – спросил Казявичус, чуть расслабившись в кресле. – Оправдал ли он ваши ожидания?

Кирилл позволил себе лёгкую, почти незаметную улыбку.

– Впечатляет, – ответил он. – Как и весь город. Его архитектура многое рассказывает.

Казявичус внимательно посмотрел на него, уголки его губ дрогнули, складываясь в еле заметную улыбку.

– Как и ваши книги, – произнёс он, сдержанно, но с подлинным интересом. – Быть может, вы этого и не подозреваете, но Ксенополия обязана вам больше, чем вы думаете. Ваши идеи вдохновили не одно поколение.

Кирилл скрестил руки на груди, выражение его лица стало настороженным.

– Интересно, – протянул он. – Какие именно идеи оказались столь полезными?

Казявичус выдержал паузу, словно придавая вес своим словам. В его глазах вспыхнуло что-то близкое к энтузиазму.

– Свобода, Кирилл. Вы говорили о праве человека жить своей истиной, исследовать собственные желания. Это основа нашего общества. Но любая свобода нуждается в структуре, чтобы не превратиться в хаос.

Кирилл слегка наклонил голову, его тон стал холодным.

– Структура? – переспросил он. – Вы называете это структурой? Иллюзию, где анархия прикрывается ярлыком свободы?

Казявичус чуть прищурился, но голос его оставался спокойным, даже учтивым.

– Иллюзия или реальность – понятия относительные, – сказал он. – Но задумайтесь: разве не радует вас, что ваши идеи воплотились в жизнь? Разве вы не гордитесь тем, что стали вдохновением для целой нации?

Кирилл наклонился вперёд, его взгляд стал острым и пронзительным.

– Если честно, нет, – твёрдо сказал он. – Это не то, о чём я писал. Свобода – это выбор, а не хаос, маскирующийся под порядок. В вашей системе люди заперты в желаниях, которые вы же им и навязали.

Казявичус подался вперёд, его лицо сохранило выражение сдержанной уверенности.

– И всё же они счастливы, – спокойно возразил он. – У нас есть порядок, наш порядок. И я верю, что вы можете помочь нам его укрепить.

Кирилл откинулся на спинку кресла, его голос стал ровным, но решительным.

– Если вы хотите, чтобы я поддержал эту иллюзию, я не могу этого сделать.

Казявичус улыбнулся, но в этой улыбке ощущалось больше расчёта, чем дружелюбия.

– Я ценю вашу откровенность, Кирилл, – сказал он. – Но мы здесь не для обсуждения ваших предпочтений. Мы говорим о том, как вы можете стать частью чего-то большего.

Кирилл не ответил, но его молчание было красноречивее любых слов. Казявичус, заметив это, слегка откинулся в кресле, его выражение оставалось невозмутимым.

– С чего начнём? – продолжил он, едва слышно понижая тон. – Чего вы хотите, Кирилл? Быть может, именно здесь вы найдёте ту цель, которую искали всю свою жизнь.

Кирилл сохранял молчание, но его сосредоточенный взгляд выдавал внутреннее напряжение. Казявичус, обдумав что-то, сложил руки перед собой и вновь заговорил, его голос звучал мягко, но несгибаемо:

– Вы понимаете, что для многих вы уже больше, чем писатель. Для них вы – Пророк.

Кирилл нахмурился, его взгляд потемнел от настороженности.

– Пророк? – переспросил он с лёгкой насмешкой. – И что это значит в вашем мире?

Казявичус слегка улыбнулся, будто предвидел этот вопрос.

– У нас есть религия, названная в вашу честь, «Говоруны». Это больше, чем вера. Это философия, основанная на ваших книгах и словах. Люди следуют вашим принципам, хотя порой трактуют их по-своему.

Кирилл скрестил руки на груди, его взгляд стал ещё более настороженным.

– И кто стоит во главе этой религии? –